Неоцен настоящий. 10 миллионов лет спустя
Шрифт:
как и всем хищным потомкам воробья: они делают ставку на внезапный и
очень сильный удар, так что им таки необходимо быть сбитыми крепче, чем
летающим хищникам прошлого. Это делает их чуть тяжелее, но опаснее в
бою.
Убедившись, что архаровый маус мёртв, самец разорвал спину серого зверя, и грациозная на фоне самца самка прилетела, видя всё это с
высоты в целый километр. Её работа помогла самцу поймать дичь, потому
треть туши
конкурентов, оба ждали, чтобы волчьи маусы ушли с неустойчивой позиции и
увлеклись иной добычей, а свой завтрак загнали на горный уступ, откуда
его легко было бить насмерть. Наевшись, они улетели, оставив кости и
падаль одной незадачливой по причине охоты стайных чёрных охотников
горной бушле.
К слову, в девять утра стая волчьих маусов загнала в терновый лес троих архаровых родичей по периоду, заставив их на
скользких скалах не рассчитать расстояние и упасть в заросли древесной
тернии, а потом не давали им подняться. Мощные зубы и острые, как у
голоценовых медведей, когти рвали брюхо всех троих. Кровь лилась густыми
потоками, и поверженных ели живьём, почти не обращая внимания на
оборонительные удары. Зря, надо сказать, ведь удар широкой лапы старого
«архара» убил вожака охотников на месте, просто раскроив ему череп.
Остальные особенно не опечалились и присоединили его труп к своему меню.
Жена, увидев смерть мужа, вовсю яростно заскрипела на них и искусала
четырёх незадачливых едоков. Она убила двоих из них, но её положение в
стае быстро становилось критическим из-за отсутствия самца-мужа, и после
дежурных криков она вмиг убежала. И вовремя, так как любопытный до
таких дел молодняк в числе двух пар уже вознамерился убить её в новой
битве за главенство в стае из пятидесяти охотников. А другая пара
покрепче вскоре после инцидента стала главной, так как и до того имела
такие амбиции.
Так счастье одного и несчастье поменялись местами. Счастье одного — беда другого.
Это событие счастьем стало это для семьи горных бушлей. Они голодали и
теперь рвались возместить это сторицей. Когда все ушли, бушли подобрали
за час все лежащие на серой скале останки — это семь килограмм пищи на
пять килограмм живой массы каждого падальщика — и доели в семейном
гнезде в терновом дереве все остатки мяса и жира. У них теперь будут
силы для постройки большого зимнего гнезда из живого тернового дерева и,
следовательно, переживания суровой ветренной зимы!
Как и у их собратьев
история выживания и охоты повторяется много лет подряд. Как и в других
горах неоцена.
Беринговы горы известны тем, что сплошь поросли горной версией вытесненного прочими растениями потомками иван-чая.
Высокими — до пяти метров кустарниковыми деревцами, урановыми неоценками
(Chamaenerion angustifolium neocenum). Это название у них есть
благодаря их способности расти, как и иван-чай голоцена, на местах
обнажения или близкого залегания к поверхности урановых рук. Тем более,
что молодые горы почти что всегда полны подобным элементом. Будучи
изначально травянистым растением, он обрёл древовидность, спасаясь от
сушильной травы, что спасло его в горах. В холодных горах даже терновые
деревья не смогли ему что-то противопоставить, поэтому терновые горные
леса, как и ежевичные, в северных горах не растут. Сам иван-чай
изменился биохимически не меньше, чем внешне: яды спасают его от
большинства маусов, а не имеющие аналогов у других растений
белково-эфирные антифризы позволяют ему продолжать расти даже при чистом
морозе, и лето ему нужно лишь для цветения и плодоношения. Опылитель у
него, кстати, тоже поменялся, как и тип цветка по содержанию пыльцы. Как
почти все растения неоцена, урановый неоцен стал кантарофилом, и
неоценовые жужелицы опыляют его всё лето, питаясь пыльцой и отмершими
частями вкупе с другими насекомыми.
Но самое большое изменение претерпел тип фотосинтеза: он стал идти лишь на манер толстянковых, что
даёт огромные преимущества в суровой среде. Леса урановых неоценов у
обильных из-за ледников ручейков и речушек не столь густы, как у старой
доброй ежевики и терна с назойливым боярышником, доминирующих растений
лесных равнин холодного неоцена, но куда более живучие в холода и
короткую горную жаркую — два месяца — часть года. В огромных
тундростепях у ледников и гор эти леса тоже доминируют, конкурируя с
более слабым в этих условиях терном. Местные маусы очень рады обилию
семян летом, но спят в утеплённых гнёздах все холодные месяцы года. В
тех чащах живут даже потомки неоценовых общественных белок, чёрно-серые
гнездовые белки (семейство Sociosciuroniduaceae). Попав в горы, они
выросли до размеров рыси и стали доминирующими видами. Даже волчий маус
нередко боится их коллективов, предпочитая при виде выходящих на охоту и
сбор вкусностей пар типового вида нового семейства, белки-ларца