Неоновый убийца
Шрифт:
– Не думаю, что человек вроде Мэтта пришел сюда ради музыки, – заметил Фейрвезер с легким смешком. – Я вовсе не собирался вас обидеть, – добавил он, переводя взгляд с Канто на Джексона.
– А я и не обиделся, – отозвался Джексон, игнорируя колючий комментарий и с облегчением увидев, что принесли его шампанское. – Всегда рад поддержать местную культуру. – Он принял фужер, чокнулся с остальными, не сводя глаз с воспаленных рук Канто. – Хотя должен признать, что поп-музыка – это все-таки не моё.
– А что же ваше? – спросила Наоми с приветливой улыбкой.
Джексон основательно отхлебнул шампанского.
– У меня
Как и у Полли. У той тоже не было склонности к какому-то определенному жанру. Помимо воли в голове вдруг вновь зазвучала мелодия «Звука тишины». Джексон ослабил воротничок рубашки, который внезапно показался слишком тугим.
– Приходите на один из наших взрослых концертов, – сказал Канто. – Завтра вечером мы играем в «Джем-хаус».
«Джем-хаус» – наполовину ресторан, наполовину концертный зал, расположенный в историческом трехэтажном здании, – находился буквально в двух шагах от квартиры Джексона. Еще одно совпадение?
– Иллюминация там такая же ослепительная? – спросил Джексон.
– Ребятишкам нравится, но согласен: это немножко перебор, – заметил Канто с широкой ухмылкой. – В «Джем-хаус» малость поспокойней.
– Но поярче, чем на немецком рынке [63] , это уж точно, – добавил Фейрвезер, на что Канто только рассмеялся.
63
Считается, что традиция рождественских гуляний с уличной торговлей напитками и закусками пришла из Германии, поэтому временные рождественские рынки в Великобритании часто называют немецкими. В Бирмингеме «немецкий рынок» располагается в канун Рождества в центре города, на площади Виктории.
Джексон чувствовал уверенность, что что-то упускает.
Наоми склонилась к нему и тронула за руку.
– Как вы себя чувствуете? Вам не жарко?
– Не лучшая была мысль лакировать пиво шампанским.
– Ну что же вы сразу не сказали? – огорченно воскликнул Канто, оглядываясь по сторонам; Джексон почти ожидал, что он щелкнет пальцами. – Сейчас организуем.
– Не, все нормально.
Джексону сейчас меньше всего требовалось выпить еще. Атмосфера была определенно странная, и он всеми силами пытался так вставлять вопросы, которые хотел задать, чтобы это не выглядело слишком уж откровенно. Неужели он теряет навык? Наверное, он хорош в этом деле лишь в знакомых стенах допросной. К счастью, Наоми дала, за что зацепиться. Стандартная тема для начала множества разговоров по всей стране – она поинтересовалась, откуда он родом. Джексон удовлетворил ее любопытство.
– Наоми – единственная среди нас коренная бирмингемка, – заметил Фейрвезер. – Ну а Фил – вообще седьмая вода на киселе.
– Наполовину брит, наполовину американец, и горжусь этим.
– Вы часто возвращаетесь туда? – спросил Джексон у Канто.
– Раз в год, повидаться с папаней.
– А где это?
– В Боулдер-сити, Невада.
Джексон едва не выдал охватившее его волнение.
– Рядом с Лас-Вегасом?
– Двадцать шесть миль к юго-востоку. Бывали там?
Джексон покачал головой, думая, что надо бы поставить в известность Гонзалеса.
– Восхитительное место, – восторженно провозгласил Канто. – Азартные игры, девочки, гондолы!
Джексон непонимающе уставился на него. Пришел на выручку Фейрвезер, который объяснил, что в одном из казино построена копия уголка Венеции – с настоящими каналами и всем прочим.
–
– Как романтично! – мечтательно вздохнула Наоми, искоса бросая на мужа чарующий взгляд.
Ощутив, как горло перехватывает горестный комок, Джексон одним махом осушил фужер.
– Ну, мне пора выдвигаться, – сказал он. – Рад был со всеми познакомиться. Спасибо за шампанское, Фил.
– Не забудьте про нашу встречу в «Джем-хаус»!
53
Игра продолжается!
«Рад знакомству, детектив, – подумал Гэри, – но что за сплошное разочарование! Он-то надеялся, что Джексон окажется достойным противником – и вот теперь, после единственного разговора, понял, что это не так. Какого черта Полли вышла за него, ему так никогда и не понять, даже за миллион световых лет. Все это отвратительное потение, все эти жалкие попытки кое-как завуалировать совершенно очевидные и примитивные вопросы… О чем вообще этот человек думал? Похоже на то, что старший детектив-инспектор Джексон вообще не думал, так ведь? Оказался настолько же жалок, насколько и глуп…»
Это было трудно признать, но Гэри почти жалел его, – что, как он предполагал, было практически нереально. Если кто и терпеть не мог жалости к себе, то это Мэтт Джексон, – насколько можно было судить по телевизионному интервью, на которое Гэри с удовольствием наткнулся в ожидании той дурацкой программы с Филом. Гэри не был обманут почти полным отсутствием реакции на подколки ведущей. За всем этим хладнокровным фасадом Джексон пребывал в полнейшем раздрае. А Гэри знал кое-что о жизни, ведомой в тандеме. «Похоже, что темная сторона Джексона понемногу догоняет наружного меня – у нас так много общего», – промурлыкал про себя Гэри. Вот разве только он считал, что в его случае лучшая часть его – настоящий Гэри – куда как более привлекательна и интересна, чем та тупая подкаблучная версия, которую он представлял внешнему миру.
Если появление на подростковом поп-концерте было способом Джексона выкурить его, то детектив допустил просто-таки эпический просчет, заслуживающий столь же эпического ответа. Жалко, что дорогая Полли уже мертва, поскольку он с искренним наслаждением убил бы ее еще раз.
Гэри удовлетворенно вздохнул. Джексон совершенно не представляет, насколько легко было войти в ее жизнь. Неважно, другая часть головоломки направится в его сторону в не столь отдаленном будущем. Работа уже ведется. Дизайн нового светового шоу – на сей раз реальная бомба. Гэри просто не мог дождаться, когда зажжет горелки и примется за работу. Все, что сейчас нужно, – это женщина, которая станет центром композиции, и слава детективу Джексону, который уже подал ему просто обалденную идею.
54
Айрис моталась без устали. Побывала у ребят на автомойке – выяснилось, что Якуб свалил обратно в Польшу, так что здесь зацепиться не за что. Проверила уйму гаражей и складов, потенциально пригодных на роль «студии» Неона. Еще раз пообщалась с Дуги-Бомжом, Калебом-Сердцеедом и Линдой-Балаболкой. Ничего нового от них не узнала. И сама ничего нового не разведала.
Короче, все хреново. Это без эмоций – простая констатация факта. И чертов телефонный разговор с Джексоном только еще больше все испортил. По существу, тогда ей нечего было ему сказать. И ей до сих пор нечего ему сказать. А в результате у Джексона нет никаких причин держать ее в курсе дела. В ее услугах больше не нуждаются. Конец пьесы.