Неопознанный ходячий объект
Шрифт:
Выждав немного, мы вновь вернулись к дому Вовы Татарина, но он так и не появился.
— Придется ждать до завтра, — вздохнула я.
— Девчонки, — услышали мы в этот момент, обернулись и увидели Августу Поликарповну, которая шла от колодца с двумя полными ведрами. Мы с Женькой торопливо направились к ней и взяли ведра из ее рук. — Ну как? — спросила она тяжело дыша, хотя шли мы довольно медленно. — Разобрались, что у нас тут за дела творятся?
— Пока нет, — покаялась Женька. — Однако уже убедились, что в самом деле творятся.
— Да? —
— На мельнице кто-то черную мессу служит.
— Это что такое? — заволновалась пенсионерка.
— Вроде церковной службы, но наоборот, то есть поклоняются отнюдь не господу.
— Святые угодники… — Августа Поликарповна перекрестилась. — И еще удивляемся, что у нас телевизор не кажет да мост смыло. Удивляться надо, как живы до сих пор. И кто ж ее служит, эту мессу?
— Пока не выяснили, дверь была заперта, а в окошко многого не разглядишь. Анфиса видела человека в чем-то черном. Августа Поликарповна, мы вот что узнать хотели, вы за Горемыкиным ничего странного не замечали?
— Так вы думаете?.. Нет, Иван Иваныч человек богобоязненный, в Троицу вместе в храм ездили, на коленях всю службу выстоял… Какая уж тут черная… забыла слово… Он чудак, конечно, но добрый.
— А почему чудак? — влезла я.
— А чего городскому человеку у нас делать? Скука. Добро бы запасливым был: грибы там, а ягоды, но ведь он всем этим не интересуется. Живет один, ест суп из пакетиков. Разве ж это дело? A теперь надумал на зиму остаться. Да здесь зимой и привычный человек волком воет.
— Ну… вдруг у него проблемы, семейные, к примеру, — хитро предположила Женька.
— Какие проблемы? Вдовец он, а сын с семьей за границей живут. У Иван Иваныча в Москве квартира и пенсия хорошая. Я так думаю, он решил зимой на остров идти. Чтоб, значит, взглянуть на Кукуя.
— Что значит взглянуть? — не выдержала я. — Неужто Иван Иванович всерьез полагает, что на острове сидит какой-то Кукуй… — Женька скорчила зверское лицо, и я замолчала, мы поднялись на крыльцо дома, где жила Августа Поликарповна. Хозяйка пожала плечами, пропуская нас вперед.
— Может, и не сидит, а может… Кто знает? Женька пристроила ведра на широкую лавку в сенях, и Августа Поликарповна предложила нам выпить чая. Мы отказались, так как я боялась проглядеть Ивана Ивановича, который казался мне все более подозрительным. Тут за моей спиной что-то грохнуло, я вздрогнула и увидела, как из терраски, дверь которой выходила в сени, появился Иван Бородин.
— Привет, — сказала Женька, мальчишка вздохнул, пряча глаза, а бабка заметила:
— Чего молчишь, поздоровайся с людьми… Иван Бородин замер, глядя куда-то в пол, а потом зажмурился, точно видеть нас было для него совершенно невозможным делом, после чего жалко пискнул и со всех ног бросился вон из Дома.
— Да ты чего? — крикнула ему вдогонку бабка и покачала головой:
— Вот уж правда говорят, ума нет… Вы
— Что вы…
— Пойду поищу мальчишку, — вздохнула Августа Поликарповна, и мы вместе с ней спустились с крыльца и тут увидели Василия, он как раз шел к дому соседки. — Вася, ты моего мальца не видел?
— К мельнице побежал, точно за ним черти гонятся. А что?
— Да ничего. Нашло на парня. То тихий, точно ангелочек, то вдруг пуганый какой-то. Придется осенью опять к врачу идти. Надо таблетки успокоительные.
— Это конечно, — кивнул Василий, косясь на нас; — Я чего зашел-то…
Нет ли у тебя взаймы бутылки?
— Найдем…
Повеселевший Василий начал подниматься на крыльцо, а Женька спросила:
— Вы Вову Татарина не видели?
— Сегодня? Видел раз пять. По деревне мотался, выпить искал. Я с сеном возился, вот теперь с устатку…
— А давно вы его видели?
— Да уж больше часа, как он. в пансионат пошел.
— Зачем?
— Говорю, искал, где бы выпить. Жена его — баба неплохая, зря говорить не стану, но уж очень скандальная и бабкам нашим строго наказала Татарину взаймы не давать и не наливать соответственно. После того как они со Степановной возле колодца крупно поговорили, никто и не дает, вот Вовка и мается.
— А в пансионате он у кого думал денег занять?
— Откуда ж мне знать? Может, у вас.
— Он ничего по этому поводу не говорил?
— Так я не спрашивал, смотрю, потрусил в ту сторону, понятное дело, худо человеку… — Василий кашлянул, должно быть тем самым намекая, что разговор затянулся и ему, между прочим, тоже худо, но я решила не обращать на это внимания.
— Василий, мы с Евгенией Петровной хотели бы попасть на остров. Вы не могли бы нас туда проводить?
— Раньше мог, а второе лето — нет. Водит на болоте.
— Кто водит?
— Кукуй, естественно. Не пройдешь. Участковый сунулся, еле жив остался.
Не нужен вам этот остров, делать там совершенно нечего.
— Как нечего? А Кукуй? — возмутилась Женька.
— Так вы его поймать хотите? — Василий хихикнул, покачал головой:
— Если б можно было, уж, верно, давно бы поймали. Вы, девки, на болото не лезьте, болото штука опасная, был человек и нет человека, а вы молодые, вам жить да жить.
— А вы на острове сами когда в последний раз были? — спросила я. Тут на крыльце появилась Августа Поликарповна и сказала:
— Идите в дом, чего на крыльце стоять? Василий повеселел и первым занял место у стола, выпил, мы все это время терпеливо ждали, закусил капустой и наконец ответил:
— Позапрошлой осенью с дачниками за ягодой ходил. Ну и на остров зашли.
Зимой делать там нечего, а с весны водить начало.
— Как это «начало»? — не выдержала я. — Ни с того ни с сего?
— А это уж вы у Кукуя спросите, — хмыкнул Василий, хитро поглядывая на нас.
— Но ведь много лет туда люди ходили, и ничего.