Неопознанный ходячий объект
Шрифт:
— Точно. А теперь водит. Я сам часа два плутал, не чаял выбраться, а непривычному человеку и вовсе не выйти. Слыхали, у нас здесь сразу четверо сгинули? Одна машина осталась. Здоровые мужики и как в воду… то есть в болото, конечно. А вы чего? Вас комар укусит и то беда. Нет, держитесь от острова подальше.
— Значит, вы нас к острову не поведете? — хмуро спросила я.
— Нет. И Вова не поведет. Никто из наших шагу туда не ступит. И не просите.
— Послушайте, но ведь Августа Поликарповна письмо в редакцию написала, чтобы мы приехали
— Помочь мы всегда рады, а вот вести вас на верную погибель — это не помощь, а совсем наоборот. Вы про беды наши в газетке пропишите, чтоб мост восстановили, дорогу подлатали, да чтоб телевизор хоть одну программу путно показывал. И Кукуй на своем болоте затихнет и людей губить перестанет. Это я вам авторитетно говорю. Так что на болото не лезьте, а заставьте начальство местное шевелиться.
Поняв, что разговор окончен, мы простились и покинули дом Августы Поликарповны.
— Он что-то знает, — тревожно зашептала я.
— Дураку ясно. Только вот что? Уверена, на болоте чертовщиной не пахнет, там кое-что похуже.
— Что похуже? — нахмурилась я.
— Ну, не знаю, — пожала плечами Женька. — Но идти туда он боится вовсе не из-за Кукуя.
— Точно. И намекнул, если б не оторванность деревни от окружающего мира, этого безобразия здесь не было бы.
— Что ж там такое? — нервно кусая губы, бормотала Женька. — Как на этот остров пробраться, хоть бы одним глазком взглянуть…
— Надо поговорить с участковым, — решила я. — Он при исполнении, и ему всякую чушь про Кукуя говорить неприлично, а местность он должен знать. Вот и отправимся с ним.
— А может, здесь какая-то сатанинская секта? — выдвинула предположение подружка. — Окопались на острове и не хотят, чтоб об их тайнах кто-то знал?
— Нечего гадать, надо сходить и проверить. Завтра с утра поедем к участковому.
— Как? — поморщилась Женька. — Ты ж знаешь, у местных ни одной лодки.
Надо двигать пешком до Фрязина, а там автобусом до райцентра, потом опять автобусом до другого райцентра и уж только оттуда в Заручье. Хорошо, если к вечеру доберемся.
— Ну и что, назад можно на твоей машине.
— Я у Маринки спрашивала, от Фрязина проедешь только на джипе, а еще лучше на гусеничном тракторе.
— Мы можем попросить лодку у Марьи Павловны.
— Ты что, забыла, она перед ужином сказала, что лодка совсем никуда не годится, а новой взять негде. Еще жаловалась, что хлеб подмок, а починить лодку некому.
— Хорошо, — теряя терпение, кивнула я. — В конце концов, мы можем просто переплыть речку, сложив вещи в пакет, и…
— Я плохо плаваю, а здесь течение.
— Не болтай глупостей. Течение так себе, а плаваешь ты вполне прилично.
— Ну, ладно. Завтра видно будет.
Между тем мы достигли дома Ивана Ивановича и смогли лицезреть его самого, теперь он сидел за столом возле окна и пил чай. Мы устроились в кустах напротив, расположившись с возможными удобствами, предполагая, что ждать придется не
— Он нас засек, — заволновалась подружка.
— Почему ты так думаешь? — испугалась я.
— Неужто не ясно, он нам нарочно демонстрирует, вот он я, дома сижу и никуда не собираюсь. Уверена, ночью, когда ты в окно мельницы заглядывала, он тебя видел и теперь насторожился.
— Вот черт, — выругалась я, решив, что Женька, пожалуй, права.
Почитав с полчаса, Иван Иванович убрал очки в футляр, исчез в глубине комнаты, где-то минут через пять вновь появился, чтобы задуть лампу.
Деревня окончательно погрузилась во тьму, а мы с Женькой стали ждать, что. будет дальше. Время шло, а ничего не происходило. Тишина, лишь дерево над нами тихонько поскрипывает, а темень такая, что не приведи господи… Вдруг из-за туч выглянула луна, но от этого стало еще хуже, то есть жутко стало до невозможности. И тут с болота послышался вой, тягучий, долгий, а мы с Женькой вцепились друг в друга, больше всего на свете боясь, что заорем от страха и перепугаем всю округу.
— Как он на луну-то реагирует, — заметила Женька.
— Ага, — пискнула я в ответ, решив не уточнять, кто такой «он». Вскоре луна вновь исчезла, вой как по волшебству прекратился, а мы немного приободрились. Но не надолго. Сделалось прохладно, и хоть мы прихватили с собой свитера, но все равно начали жаться друг к другу, а Иван Иванович, точно издеваясь, не хотел покидать дом.
Высунувшись из кустов, Женька сообщила:
— Кажется, дождь собирается.
И в самом деле, поднялся ветер; и в воздухе чувствовалось нечто, указывающее на приближение дождя.
— Что ж делать-то? — вздохнула я. — Домой пойдем, так ничего и не узнав?
— Вряд ли этот гад под дождем куда-то отправится, — подумав, заметила Женька.
— Ничего подобного, дождь для него самое удобное время. Вот что, ты здесь сиди, а я сбегаю за куртками и зонтом. Или предпочитаешь сама сбегать, а я покараулю?
— Нет, иди ты, — вздохнула подружка, и я, выбравшись из кустов, припустилась в сторону пансионата.
Я уже пересекла луг и вышла к перелеску, когда обратила внимание на мельницу. Вне всякого сомнения, в одном из окон мелькнул свет. Я замерла, таращась на еле приметный огонек, и пыталась сообразить, что делать дальше.
Выходит, Горемыкин нас провел, пока мы сидели в кустах, он незаметно выбрался из дома и занялся любимым делом: чертям служит на мельнице.
— Господи, прости, — торопливо перекрестилась я и побежала назад к Женьке.
Та сидела в кустах, наблюдая за домом, но видела ли что, еще вопрос.
— Горемыкин выходил? — зашептала я.
— Нет, — покачала головой Женька и тут же спросила:
— Ты что так быстро вернулась?
— Этот гад нас перехитрил, он давно на мельнице.
— Откуда знаешь? — насторожилась Женька.