неПАЦАНКА. Трансформация бой-бабы в леди
Шрифт:
Несмотря на отменную жару в 20 градусов и мое тотально-черное одеяние, буквально впитывающее тепло, я не потела, как раньше, во время нахождения вне офисного пространства летом. Напротив, мышцы сковывал озноб, отдающий волны вибраций, как от перфоратора, по всему телу. Такого волнения я не испытывала, пожалуй, очень давно. По крайней мере, с самого детского сада, когда единственный раз мне не удалась с первого дубля роль диктора телевидения в сценке для выпускного, я такого мандража не припоминала. Хотя с тех пор времени пронеслось много и количество крови пролилось весьма знатное даже для уровня потребления средневековой знати.
– Ладно, сделала, пошли, – отрезала я, сделав всего один снимок, и Ник не стал спорить, а послушно пошел молча за мной, понимая, что творится у меня внутри сейчас.
– Погоди, я хоть маршрут проложу. Какой там адрес или нам прямо в башню?
До «места сборки» нужно было идти еще 10 минут, поскольку
– Пришли, мать, вон табличка специально для тебя, – ткнул Ник в настежь открытую уличную дверь перед пропускным пунктом. На белом листе бумаги 36-м Times New Roman было вытатуировано: «Кастинг. Пацанки».
– Юля, дай пока охраннику свой паспорт и подожди, я сейчас спущусь, – чирикнула мне в ухо блонди. А когда я спросила, можно ли Нику подняться со мной, сказала: – Нет, ну, ты же понимаешь, там одни девочки, пусть подождет.
Представляю я, какие там «девочки», пронеслась у меня в голове мысль, когда мой взгляд сфокусировался на отражении в пластиковой перегородке будки охранника. «Такая тебя не убережет, милый мой, если ты хоть одной “девочке” что-то не так скажешь или будешь слишком груб с ее тонкой душевной организацией», – подумала, и часть моих мышц расслабилась оттого, что чувство юмора даже в таком стрессе меня не покидало. Большую часть жизни я была серьезна, предельно конкретна, ибо работала на должностях, требовавших точности и внимательности вкупе с физиономией, обремененной интеллектом.
– Мужик, придется тут подождать, «членистоногим» там явно не рады, не обидишься?
– Ну, чего ж теперь делать, жалко конечно, хотел посмотреть, что к чему. Ну, ладно, дуй давай. Я тут пока на проходе их буду фильтровать хуком справа, чтоб тебе полегче было, – расстроился Ник, но не выдал этого, предпочтя скрыть это за шуткой юмора.
К этому времени как раз спустилась блонди, и я убедилась в ее кардинальном соответствии голосу. Красная юбка до колена, заправленная черная рубашка в горох, собранные в пучок волосы с парой выбившихся с эффектом ненавязчивости прядок и… огромные, буквально, 25-сантиметровые тонкие шпильки. Все это довершали детали в виде розового маникюра, розового чехла для айфона и какой-то броской цветной бижутерии. Кроме выделенных краснейшей, как азербайджанские помидоры, помадой губ запомнился только общий фон мейкапа, который мой мозг, выругавшись на своем бескультурном, обозначил как «слой штукатурки». Небольшой предбанник при входе в здание быстро заполнился облаком приторно-сладких духов, от которого даже пчелы открестились бы: «Да ну к черту эту токсикоманию».
– Юлечка, привет, очень рада тебя видеть, – клюнула она меня в щеку, наверняка оставив на мне красную «метку» блондинистости, и приобняла своим третьим размером так, как я видела при встрече это делают подруги, сродни моих бывших одноклассниц. Теперь мне было бессмысленно пользоваться какими-либо духами следующие полгода, поскольку за какие-то 5 секунд соприкосновения и 15 нахождения в атмосфере этой туалетной воды, аромат прочно вошел в структуру ДНК моей рубашки. Вряд ли даже самый мощный стиральный порошок и машинка с режимом стирки «спецодежда» на 1200 оборотов справились бы с задачей вытравить этот запах. – Ну что, готова? – спросила богиня парфюмерного смрада и лишь мельком окинула взглядом Никиту.
– Привет, привет. Всегда готова! – выпалила я все, что могла, не ожидая, что мое тело в момент соприкосновения с ней сожмется, как пружина старого матраца. Но вот она уже помчалась вверх по лестнице под наше с Ником одновременное недоумение формата «как ей удается вообще держать равновесие и не считать носом рубли на асфальте, будучи на таких шпильках». А я же, оставшись под действием неведомого мне ощущения несвойственной скованности старой ржавой пружины, постаралась преодолеть голос, орущий внутри: «Спокойно, Юля, спокойно!», – и придать телу импульс отправиться за блонди. Мы поднялись на второй этаж, и однозначно было понятно, за какой из деревянных дверей проходит смотр. Странно, мне казалось, что телевидение – достаточно
– Ну, вот и пришли, заходи смелее, – прощебетала блонди, распространяя свой терпкий аромат женственности еще больше, будто не только приняла ванну из своего парфюма, но и сполоснула им полость рта, так сказать, в целях обеззараживания. Впрочем, она могла бы и не конкретизировать, куда нужно войти, поскольку утром в субботу это была единственная дверная пасть, изрыгающая пьяный галдеж попавших туда кусочков пищи со всей страны в виде «девочек». «Девочками» явно и не пахло, и я не представляю, как блонди не боялась контактировать с такими, как я.
Я вошла внутрь и очутилась в небольшом кабинете – предбаннике некой аудитории, с планировкой подобной тем, что встречала в институте. Слева стоял затертый до внутреннего эпителия кожаный диванчик цвета угольной копоти, напротив него – два стула и кулер. Мой несколько застланный пеленой нервозности взгляд выцепил четыре живых существа в помещении, не считая нас с блонди. Диван занимала «девочка», больше напоминавшая морского пехотинца с татуировкой дракона на левом плече. Короткая стрижка, мужская бижутерия, облегающая сбитый торс белая футболка и зеленые штаны цвета хаки буквально вопили о наборе стереотипов «пацанки». Что меня удивило и заставило горло мгновенно пересохнуть: огромные мышцы ног и руки настолько плотные на вид, что казалось – она только и занималась тем, что разгружала по ночам вагоны с углем и цементом. Проколотая правая бровь, шрам на щеке – да эта особь на первый взгляд способна составить мне нехилую конкуренцию в битве за Железный трон. Она сидела широко расставив колени в мужской манере и упершись в них локтями – типичная «пацанская» посадка для демонстрации своей силы, я сама так зачастую сидела в ожидании своей очереди. Резко бросив на меня исподлобья волковато-одичалый взгляд, скрывающий предупреждение последствий для любого рода пассивно-агрессивного вмешательства в ее личное пространство, вновь уставилась в телефон, не обронив ни слова. Впрочем, это весьма красноречиво сделал ее взгляд: «Молчи или пожалеешь».
Напротив сидели две особи женского пола, именно особи, поскольку их большие тела со спасательным кругом в виде жира на животе обмякли на стуле, а кисти рук все с тем же упором локтей на колени безвольно свисали в межбедренном пространстве опьянения. Радом стояла практически допитая бутылка коньяка с тремя звездами, было понятно, почему синхронно их длинные волосы развеваются на пыльных потоках ветра, неведомым образом проникшего в это достаточно затхлое помещение. В такт потокам тела этих девочек покачивались, ведя при этом достаточно своеобразный параллельный диалог между собой. Странно, как им удалось впихнуть эти кричащие о любви к пирожным тела в плотно облегающие футболки, явно на размер меньше, чем требовал объем их жировой прослойки, а не самомнение. То же самое можно сказать и о ногах, апельсиновой коркой выпирающих из-под коротких шорт. Они были похожи друг на друга и либо дружили, либо были родственницами, о чем говорили почти одинаковые черты лица и цвет каштановых волос с волнами мелкой искудри.
– Дамочки, с вами все нормально? – обратилась к ним блонди, пощелкав перед носом так хлестко, как этого не могут сделать мои знакомые парни, хотя у них нет 5-сантиметровых ногтей.
Особи вынырнули из пучины своего невнятного взаимодействия, сдобренного коньячным эфиром, и ответили: «А, чо, наша очередь?»
Блонди успокоилась и сказала, что можно присесть подождать на диванчик, мол, меня вызовут. Сзади этого кожаного, не одной сотней задниц продавленного предмета интерьера, в тени шкафа, стояла еще одна «девочка». Полностью закрытая поза – скрещенные руки, скрещенные ноги и упор одним плечом на стену говорил о ее внутреннем дискомфорте и ощущении неустойчивости, нашедшем отражение в стойке. Этим простейшим навыкам считывания значений невербальных характеристик внешности нас научили еще в институте, полагая, что это, как и диплом, в дальнейшем пригодится нам в жизни. Я ухмыльнулась про себя и отметила, что вот и пригодилось. Однако закрытая поза неуверенности была мгновенно перечеркнута хищным взглядом гепарда, самого быстрого в мире животного, готового, судя по ее близости к двери в аудиторию, вмиг броситься на дичь. Хороший, хлесткий взгляд, свойственный обычно представителям смешанных единоборств, с которыми за жизнь мне доводилось общаться. Черная футболка, джинсы, кеды и татуировка в виде черного креста на правом предплечье говорили о стремлении к минимализму и немногословности, хотя в этом плане я судила по себе. Сильные волевые черты лица и такие же сбитые руки, плотные, как у одичалой на диване, но без явно выпирающего бицепса, как у меня, фух. Все просто вопило о принадлежности и этой персоны к миру борьбы, битв и противостояния обществу.