Непереводимое в переводе

Влахов Сергей

'ТолстойЛ. Н. Собр. соч. в 20-ти томах. Т. 3, с. 267. ² Кондратов С. Н. Указ соч., с. 23.

85

"мое слбво ничем Не отмечено, как и точное место, где его искать, а поиски могут оказаться тщетными. Прежде к этому методу осмысления прибегали чаще. Такие словари мы находим у Г. Лонгфелло и его переводчика И. А. Бунина; выше мы отметили «словарики» Н. В. Гоголя в его «Вечерах»; список морских терминов имеется в конце романа А. Степанова «Порт-Артур» (но ни морских терминов в комментариях, ни особых глоссариев нет у такого мастера морского рассказа, как К- М. Станюкович). Чаще к такому приему осмысления болгарских реалий прибегали и в более старых переводах на русский

язык¹. Однако в более поздних переводах болгарской литературы на русский язык таких комментариев встречается меньше; в сборнике рассказов Элйна-Пелйна², выпущенном в 1975 г., их нет вообще.

Вопрос о подаче и осмыслении реалий очень важен для пер еводчика: введение реалии обусловлено, с одной стороны, ее местом в подлиннике и, соответственно, ее осмыслением автором (обычно в отношении чужих реалий), а, с другой, средствами, которыми воспользуется переводчик для раскрытия ее (обычно своей реалии) содержания, если он вообще не решит, что смысл ее в достаточной степени ясен из окружающего ее контекста. Такое решение, однако, можно принять, только взвесив очень тщательно значимость реалии и ее зависимость от словесного окружения: ведь дело в том, что в одном случае читателю достаточно знать, что данное слово обозначает «предмет одежды», а в другом мало будет и информации о ткани, из которой эта одежда сшита³.

¹ См., например, Болгарские повести и рассказы XIX и XX веков. Пер. с болг. М.: Гослитиздат, 1953; В аз о в И. Под игом. Роман. Пер. с болг. М.: Гослитиздат, 1954.

² Псевдоним болгарского классика Дмитрия Иванова обычно транскрибируется по-русски ошибочно — Елин-Пелин, что ведет к

. совершенно неправильному его произношению [Иёлин-Пёлин] с ударением на первых слогах.

³ Упрекая А. В. Федорова в том, что он склонен якобы «приписывать контексту всеразъясняющую силу», Ив. К а ш к и н пишет: «Из контекста романа едва ли можно заключить, какое же, собственно, помещение подразумевается во фразе: «станем теперь у дверей теплой оды». Что это такое — теплая сакля, натопленная баня, жаркая кузня?» И заключает, что довольствоваться такими общими разъяснениями «едва ли резонно в реалистическом переводе, предполагающем конкретность». (Указ, соч., с. 467) Не зная оригинального материала, о котором идет спор, трудно сказать, так ли важно в данном контексте знать, что это за помещение. Если для одного контекста это обязательно нужно, то в другом такая конкретиза-

86

Приемы передачи реалий

Их можно, обобщая, свести в основном к двум: транскрипции и переводу.

Эти два понятия, по словам А. А. Реформатского, «могут .быть друг другу противопоставлены, так как они по-разному осуществляют формулу Гердера: «Надо сохранять своеобразие чужого языка и норму родного», а именно: 1) перевод стремится «чужое» максимально сделать «своим»; 2) транскрипция стремится сохранить «чужое» через средства «своего».

Таким образом, в плане практическом перевод и транскрипция должны рассматриваться как антиподы»¹. С «формулой Гердера» нам согласиться трудно, так как целью перевода является отнюдь не сохранение своеобразия языка подлинника — мы стараемся передать своеобразие стиля автора, но средствами «сво-е г о» языка; а что касается противопоставления транскрипции переводу, то мысль эта кажется нам интересной, хотя бы уже потому, что представляет собой еще один из парадоксов в работе переводчика с реалиями.

I. Транскрипция² реалии предполагает механическое перенесение реалии из ИЯ в ПЯ графическими средствами последнего с максимальным приближением к оригинальной фонетической форме: рус. пельмени по-болгарски «пелмени»; немецкой земельной мере Morgen будут соответствовать рус. и болг. «морген»; англ, whig—рус.

«виг» и болг. «уиг»; фр. taverne будет одинаково «таверной» и по-русски и по-болгарски, как одинаково или приблизительно одинаково будут транскрибироваться на все языки (как указано выше) советизмы Совет, спутник, колхоз.

Желательность, а часто необходимость применения транскрипции при передаче реалий обусловлена тем, что таким образом переводчик может получить возможность

ция может оказаться лишней. А кроме того, каким бы реалистическим перевод ни был, он не может, не имеет права выставлять ту или иную деталь в более ярком свете, чем в оригинале, а дополнительная информация, возможно, и оказалась бы таким избыточным освещением для данного текста.

'Реформатский А. А. Перевод или транскрипция? — Сб. Восточно-славянская ономастика. М.: Наука, 1972, с. 312.

² На правилах транскрипции и ее отличии от транслитерации в переводческой практике мы остановимся в ч. II, гл. 2, так как этот метод перенесения лексических единиц в текст перевода наиболее характерен для имен собственных,

87

сразу преодолеть обе указанные выше трудности, но при неудачно сделанном выборе между транскрипцией и переводом может и серьезно затруднить читателя.

II. Перевод реалии (или замена, субституция) как прием передачи ее на ПЯ применяют обычно в тех случаях, когда транскрипция по тем или иным причинам невозможна или нежелательна. Прежде чем говорить об этих причинах (см. ниже «Транскрипция или перевод»), приведем используемые приемы передачи реалии при переводе.

1. Введение неологизма — по-видимому, наиболее подходящий после транскрипции путь сохранения содержания и колорита переводимой реалии: путем создания нового слова (или словосочетания) иногда удается добиться почти такого же эффекта. Такими новыми словами могут быть, в первую очередь, кальки и полукальки.

а) Кальки — «заимствование путем буквального перевода (обычно по частям)' слова или оборота» (СЛТ) — позволяют перенести в ПЯ реалию при максимально верном сохранении семантического содержания, но далеко не всегда без утраты колорита. Классический пример — скалькированные с англ, (ам.) skyscraper рус. небоскреб (в отличие от «высотного здания»; благодаря этому противопоставлению чувствуется «западный колорит» кальки), болг. небостъргач, фр. gratte-ciel, нем. Wolkenkratzer; ам. lend-lease передается болгарской калькой заем-наем (по русски транскрибируется — ленд-лиз); слово тореадор можно встретить в болгарском тексте как бикоборец и т. д.

Калек-слов в работе с реалиями встречается в общем намного меньше, чем калек-словосочетаний (за исключением преимущественно слов немецкого языка, обладающего почти неорганиченной возможностью словосложения). Так, нем. Volkskammer мы переводим сочетанием народная палата, англичане калькируют красноармейца сочетанием Red Army man, французы — soldat de ГАгтёе Rouge, а немцы — Rotarmist; японские чайная церемония и чайный домик — также кальки; кальками передаются и наименования ряда праздников с достаточно «прозрачным» содержанием: Первое мая, или Первомай — болг. Първи май — англ. May Day — фр. le Premier-Mai — нем. Erste Mai; таковы также реалии День Победы, День химика, Софийские музыкальные недели и т. п.