Непереводимое в переводе
Шрифт:
Ошибка с точки зрения временной отнесенности не так велика, как кажется. Машина для экзекуций, основанная на том же принципе, существовала уже в XVI — начале XVII века в Италии и Шотландии, а также во Франции, где в 1632 г. с ее помощью был обезглавлен герцог де Монморанси. А знаменитый д-р Жозеф Игнас Гийотен, профессор анатомии, только предложил Учредительному собранию применять машину для обезглавливания как средство «менее варварское и более быстрое». Так что промах переводчика с гильотинированием Эссекса (он был обезглавлен, но не машинным путем, в 1601 г.) заключается главным образом в употреблении имени (эпонима) жившего чуть не 200 лет спустя после этого события Гийотена. Дело, в общем, сводится к незнанию переводчиком ИЯ истории: в тексте речь идет,
конечно, не о гильотине, а об «эшафоте», на что достаточно ясно указывает узкий контекст: «строить» гильотину,
В древности тоже можно обнаружить «Астольфов». Надпись на цоколе гранитной статуи египетского фараона в переводе с французского и, нужно думать, с древнеегипетского, согласно утверждению переводчика, высеченная сыном Хапи, великого фиванского архитектора, гласит: «Я руководил установкой статуи огромного роста. ...Она высечена в каменоломне из монолита в сорок кубических метров»'. Итак, выходит, что метрическая система мер была известна египтянам тысячи за две лет до введения ее в употребление современными европейцами.
В переводах рассказов Чехова на болгарский язык встречаем заглавие «Кавал». Кавал — это «болгарский народный духовой музыкальный инструмент» (К.БЕ). Что бы это могло быть в оригинале? В переводе на русский язык значится опять-таки «кавал» (БРС), но есть пояснение— «(род свирели)». Вот! Очевидно, «свирель».Так и есть, несмотря на то, что свирель в этом рассказе — «русский музыкальный инструмент, род двуствольной продольной флейты» (БСЭ). Но это еще не беда, так как слово свирель имеет и более общее значение как название родового понятия: «бытовое название духовых музыкальных инструментов типа одноствольных и двуствольных флейт» (БСЭ); это слово связано и с древностью: изобретателем свирели считается козлоногий бог Пан. Более вопиющий случай приводит В. Д. Андреев — превращение саза, старинного струнного инструмента, в «свирель»2. (Разрядка наша — авт.) Колорит в одинаковой мере смещен и здесь и там, тем более что старик-пастух у Чехова, игравший на свирели, оказался одетым в «окъсана аба» — это в подлиннике сермяга, та самая аба, которая для посредственного переводчика стала чуть не универсальным заменителем любой крестьянской одежды, в том числе и армяка, хотя и является яркой болгарской реалией.
Лапти и царвулы, пожалуй, одинаково устарели, приобрели исторический, наряду с национальным, колорит, но это никак не сблизило их ни в отношении смыслового содержания, ни, тем более, колорита. Когда в «Войне и
1 Липкин С. Перевод и современность. — МП, 1963, 4, с. 16—17.
2HaemmerIing К. Der Mann, der Shakespeare. Berlin — Grun-newald, 1938. Хемерлинг К. Човекът който се назваше Шекспир. София, 1946. (Перевод с болг. наш — авт.)
118
'Дави А. По Нилу на каяках. М.: Изд. вост. лит., 1962, с. 234. 2Андреев В. Д. Некоторые вопросы перевода на русский язык болгарской художественной литературы. — ТКП, с. 140.
119
мире» говорится, что Прокофий, выездной лакей, «сидел и вязал из покромок лапти» ', каждый русский читатель, как бы он ни был далек от этого дела, как бы мало ни знал о лаптях и покромках, знает, что лапти плетут (обычно из лыка), но болгарский читатель этого не знает, и для него выражение «плетеше цървули» — чистый абсурд, поскольку болг. цървул делается из цельного куска кожи и вязать его, стало быть, нельзя. «Царвулы» с «лаптями», — пишет В. Д. Андреев, — имеют только одну «общность» — их тоже надевают» 2.
К эпохе лаптей и царвулов относятся также рус. помещик, пол. пан и рум. чокой; о них выше уже было сказано, что они не взаимозаменяемы, что каждый из них, как кулик, только в своем болоте велик. Но здесь нужна оговорка. Помещик в русском языке имеет более широкое значение, включая землевладельцев «также в странах, где существует частная собственность на землю» (MAC), а паны были и на Украине и в Белоруссии. Это и должен был учесть переводчик «Старой крепости» Вл. Беляева и не превращать пол. пана в чокоя или даже в помещика; транскрибируя
Разбирая случаи аналоцизмов и анахронизмов, как-то не хочется говорить о «высоком искусстве» перевода. Спустя почти пятнадцать лет после того, как С. Липкин познакомил нас с «герцогом Московии», уместнее всего будет снова напомнить о его присутствии в переводах и призвать переводчиков к бдительности, предложив им разрешение небольшой математической задачки. В пре-
1 Толстой Л. Н. Сочинения в 20-ти томах. Т. 5, с. 8.
2Андреев В. Д. Указ, соч., с. 139. Любопытно в связи с этим отметить толкование болгарской реалии в первом издании БРС (1947): «род примитивной крестьянской обуви из кожаных ремешков» (разрядка наша — авт.) — подсознательный отголосок лаптей.
'Беляев В. П. Старая крепость. М. — Л.: Гос изд. детской лит.,
1953, с. 8. .ь.,,,..,.
120
красной книге Б. Гржимека «Среди животных Африки», переведенной с немецкого языка, встречаем следующее предложение: «Однажды в герцогстве Бранденбургском на площади в две тысячи гектаров было собрано 4425 четвериков саранчи, что составляет ровно 250 тысяч литров»1. Как неисправимых крохоборов, нас заинтересовала старинная мера, причем в трех аспектах (так теперь модно говорить). Во-первых, чисто количественном. Из словарей выяснилось, что старая русская мера четверик составляет около 26 л; следовательно, 4425x26 должно дать указанные тысячи литров саранчи; но полученная сумма составила меньше половины. Деление литров на четверики также не дало желаемых результатов: не получилось ни равного, ни хотя бы близкого числа. Во-вторых, очень хотелось выяснить, какую меру употребил автор в подлиннике. Не располагая оригиналом, мы воспользовались выпущенным в Болгарии переводом и обнаружили болгарскую (но вовсе не древнюю, как указано в БРС) меру сыпучих тел крина ( = около 15 л), которая и помогла нам добраться до нем. Scheffel (через РНС сделать этого не удалось, так как четверик там фигурирует, как и следовало ожидать, только в транскрипции). Третье наше «почему» касалось «мирного сосуществования» метрического гектара с древним, как нам казалось, шеффелем (в БИРС транскрипция дается на первом месте перед переводом «четверик»). Последняя точка в этой задачке была поставлена после проверки по старым немецким справочникам; выяснилось, что в Пруссии, где находится Бранденбург, мера вместимости шеффель = 54,962 л.
Задачка эта позволяет сделать несколько полезных для практики перевода выводов: 1) старые единицы народной метрологии в современных художественных текстах употребляются чаще как носители колорита — реалии, а не как меры, тем более, что их величины большей частью не особенно устойчивы (например, шеффель мог означать несколько величин от 23 до 223 л — разных для разных немецких земель); 2) эти меры переводятся обычно как реалии, каковыми они и являются, т. е. либо транскрибируются, либо заменяются функциональным аналогом; 3) поскольку для читателя перевода немецкая мера шеффель не намного понятнее как мера, чем четверик, в принципе логичнее было употребить ее, чтобы пе-
'Гржимек Б. Среди животных Африки. М.: Мысль, 1973, с. 132.
5—747 121
редать ее колорит; но это только в принципе, а конкретно, 4) так как в немецком тексте для немца соседство шеффеля с гектаром не так сильно «шокирует», гораздо лучше было подобрать более нейтральную замену; саранчу собирали, должно быть, в ведра — вот и подходящий аналог; правда, ведро не может содержать около 60 л, но чтобы снять это несоответствие, число ведер можно было бы увеличить, а в крайнем случае, даже оставить одни литры: потеря в колорите будет незначительной — он здесь же отчасти компенсируется немецкими географическими названиями, зато не получилось бы этого неприятного аналоцизма.