Нэпман 10. Финал

Тыналин Алим

Головачев кивнул и бросился к телефону. А я поднялся по широкой мраморной лестнице на третий этаж, где располагался мой кабинет.

Просторное помещение встретило меня запахом полироли и кожи. Массивный дубовый стол, кожаное кресло, книжные шкафы вдоль стен. На столе аккуратно разложены папки с документами, требующими моего внимания. Рядом с чернильным прибором стояла фотография нефтепромысла в Баку, первого крупного успеха «Союзнефти».

Не успел я погрузиться в изучение документов, как в дверь постучали.

— Войдите, — отозвался

я, не отрываясь от бумаг.

В кабинет вошел Котов, главный бухгалтер всех моих предприятий. Невысокий сухощавый человек в строгом костюме дореволюционного покроя, с аккуратно подстриженной седой бородкой и золотым пенсне на тонкой цепочке.

— Леонид Иванович, — поклонился он по старой привычке. — Позвольте поздравить с благополучным возвращением и государственной наградой.

— Спасибо, Василий Андреевич, — я жестом указал на кресло напротив. — Присаживайтесь. Расскажите, как обстоят дела в мое отсутствие.

Котов извлек из объемного портфеля несколько папок и разложил их на столе.

— Финансовое положение превосходное, — начал он, поправляя пенсне. — Выполнение оборонного заказа идет опережающими темпами. Квартальную прибыль превысили на двадцать три процента.

— А ситуация с «Вторым Баку»? — прервал я. — Как продвигается разработка?

— Изумительно, — Котов раскрыл синюю папку с грифом «Совершенно секретно». — Дебит скважин превысил первоначальные расчеты на тридцать процентов. Производительность новой технологии бурения, которую вы предложили, оправдала себя полностью.

Я удовлетворенно кивнул. Наклонное бурение и новейшие турбобуры, внедренные мной, существенно ускорили темпы освоения месторождений Волго-Уральского нефтяного бассейна. Технологии, которые в моей прежней реальности получили массовое распространение только в послевоенные годы.

— Что с автозаводом? — спросил я, просматривая финансовые сводки.

— Горьковский завод наращивает выпуск грузовиков «Полет», — Котов открыл следующую папку. — В прошлом месяце преодолели отметку в пятьсот машин. Дизельная модификация «Полет-Д» еще успешнее. Технические характеристики признаны превосходными.

Я откинулся в кресле, вспоминая, как два года назад лично подписывал чертежи нового двигателя на базе известной мне из будущего ГАЗели. Тогда многие сомневались в возможности наладить производство дизельных двигателей в СССР конца двадцатых годов. Но благодаря привлечению лучших инженеров и созданию специального конструкторского бюро мы опередили график на несколько лет.

— Василий Андреевич, — я задал ключевой вопрос, — насколько рентабельны наши предприятия по сравнению с государственными трестами, работающими по плановой системе?

Котов улыбнулся, и в его глазах промелькнул азартный блеск.

— Даже сравнивать неприлично, Леонид Иванович, — он достал сравнительную таблицу. — Рентабельность наших предприятий выше в среднем на сорок процентов. Себестоимость продукции ниже на тридцать два процента. При этом зарплата рабочих и инженерно-технического

персонала выше на двадцать пять процентов, что положительно сказывается на производительности труда и качестве продукции.

Я просмотрел таблицу и удовлетворенно кивнул. Цифры говорили сами за себя. Внедренная система организации производства, сочетающая государственное планирование с элементами рыночной экономики, полностью оправдывала себя.

— И еще один момент, — Котов понизил голос, хотя в кабинете кроме нас никого не было. — Налоговые отчисления в государственный бюджет с наших предприятий превышают плановые показатели на пятьдесят два процента. Думаю, этот факт особенно оценят в Кремле.

В дверь снова постучали. На этот раз в кабинет вошел Головачев.

— Леонид Иванович, все собрались в малом конференц-зале, — доложил он. — Ждут только вас.

Мы с Котовым поднялись и направились на совещание.

Малый конференц-зал, расположенный в правом крыле здания, напоминал университетскую аудиторию. Ряды столов полукругом спускались к центральной трибуне, создавая атмосферу научного собрания. Высокие окна пропускали достаточно света даже в пасмурный день, а электрические лампы под потолком добавляли помещению торжественности.

Когда я вошел, разговоры стихли. За столами сидели руководители всех направлений моей промышленной империи. Знакомые лица, проверенные люди, каждый из которых отвечал за важный участок работы.

Я прошел к трибуне и обвел взглядом присутствующих.

— Товарищи, — начал я без предисловий, — рад видеть вас всех в добром здравии. Как вам известно, недавно вернулся из… Башкирии, где наша экспедиция открыла новые нефтяные месторождения. Это значительно укрепит энергетическую безопасность страны.

Само собой, лишний раз упоминать про Маньчжурию нельзя. Поэтому я напомнил про предыдущие достижения.

По залу пронесся одобрительный гул.

— Теперь перед нами стоит новая задача государственной важности, — продолжил я. — В ближайшее время я отправляюсь с особой миссией в Мурманск, по поручению правительства, для геологических изысканий арктического шельфе.

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Ведущие инженеры и руководители подразделений переглянулись с нескрываемым удивлением. Хотя, опять-таки, про операцию Дацин я по-прежнему не мог ничего рассказать.

— На время моего отсутствия необходимо обеспечить бесперебойную работу всех предприятий, — я перешел к конкретным указаниям. — Особое внимание уделить трем ключевым направлениям: ускоренной разработке «Второго Баку», увеличению производства дизельных грузовиков «Полет-Д» и выполнению специального заказа по линии наркомата обороны.

Я жестом пригласил к трибуне Сорокина, молодого инженера, руководившего конструкторским бюро.

Сорокин, высокий худощавый молодой человек с аккуратно подстриженной бородкой и пронзительным взглядом, быстро поднялся с места. В руках он держал папку с чертежами.