Непобедимый. Право на семью

Тодорова Елена

— Присядь, присядь, — подходит ко мне мама. — Ты еще и кофе на ночь напилась? — спрашивает строго. Словно кофеин способен вызвать все эти проблемы. — Держи воду.

— Спасибо, мам… Все нормально, правда, — снова улыбаюсь.

— Ну, и хорошо, — кивает та.

Даже папа наседать прекращает. Можно расслабиться. Только почему-то не получается. Вопреки всему, в груди разрастается беспокойство. Но причину ему я пока осознать не могу.

26

Полина

Уже

две недели мы с Егоркой находимся в Москве и живем в доме Тихомирова. Как оказалось, квартиру он давно сменил. Новая — совсем другая, поражает своими размерами. Высота потолков не меньше четырех метров и окна во всю стену, конечно же, не могут не впечатлить. Но радуюсь я совсем другому. Тому, что не приходится сталкиваться с воспоминаниями в старой квартире. А они были бы, я знаю. Здесь же я свободно передвигаюсь по всем помещениям. Ничего не вызывает каких-то особых эмоций.

— Спасибо, что ты никому не сказала о том, что я знала о Егорке. Но, блин, мне кажется, они не поверили, — говорит Мира, пока я выкладываю в стеклянную форму нарезанные тонкими пластинами помидоры.

Рецепт запеканки специально у Мишиной мамы просила. Надеюсь, у меня получится, и ему понравится.

— Молчат, и хорошо, — отзываюсь я.

— Все равно как-то неприятно… — Мира морщится.

— Да ну, не выдумывай. Тетя Полина и дядя Тимур нормально себя ведут. Никакого неприятия с их стороны даже я не чувствую. А к тебе так тем более, — улыбаюсь больше по привычке.

За два прошедших года научилась это делать напоказ, каким бы ни было настоящее внутреннее состояние. Заставлять других волноваться, будь то Егорка, Мира, папа, мама или Саульские — ни к чему.

— Ну, может, ты и права… Я просто, кажется, все это время с ужасом ждала, когда эта тайна откроется. Готовилась к армагеддону! Но, признаться, все не так страшно, как я ожидала.

Я киваю, потому что сказать ничего не могу.

Отправив запеканку в духовку, быстро убираюсь и приглашаю Миру в гостиную. Все еще немного странно себя чувствую, распоряжаясь в Мишиной квартире. Но он ведь сам велел считать это место своим домом.

— Так ты будешь переводиться обратно? — спрашивает подруга чуть позже, пока смотрим фильм. — Мне кажется, нет смысла вообще.

— Почему это?

— У Миши в ноябре тренировочный лагерь стартует. Даже в конце октября, по-моему. Не думаешь же ты, что он к тому времени наиграется в отца? Уверена, что захочет, чтобы вы с Егоркой летели с ним в Майами.

Я хмурюсь. Мира, безусловно, тот еще предсказатель, но доля истины в ее словах все же есть.

— Ничего подобного мы не обсуждали, — говорю я. — Думаю, какой бы сильной моя вина не была, Миша должен понимать, что у меня своя жизнь есть, и ездить за ним по миру я не могу. Не

обязана.

Подруга задерживает на моем лице какой-то странный взгляд и снисходительно буркает:

— Ну-ну… Думай.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты такая наивная, Полин! Это в тебе неискоренимо.

— Да почему наивная, Мир? Ну не заставит же он меня? — возмущаясь, повышаю голос. — Сейчас Миша никакого влияния на меня не имеет. Даже если он и попросит лететь с ним в Майами, я имею право отказаться.

— Угу-угу… Полетишь, как миленькая, принцесса Аравина!

— Никуда я не полечу! Вот не выдумывай, Мирослава Тимуровна!

— Ты, Полина, похоже, забыла про Мишино умение правильно подходить к тому, что он хочет получить.

— Да что ты? А ты забыла, что я ему уже отказывала. Причем, находясь в куда более явном уязвимом положение.

— Пфф… Тогда ты его просто застала врасплох — вот это признаю. Не ожидал он, что ты в последний момент соскочишь.

— Кажется, я поспешила с выводами! Я по тебе совсем не скучала, Мирочка!

— И эта фраза сейчас только подтверждает, что ты сама себя обманываешь!

Ответить не успеваю. Вздрагиваю, когда открывается входная дверь. Почти сразу же пространство прорезает звонкий голос сына.

— Еще пойдем?

Тихомирова, как обычно, не слышно. Наверное, ответ положительный. Егорка начинает допытываться:

— А когда?.. Скоро?.. Завтра?.. Да!

Я поднимаюсь и машинально отряхиваю одежду. Как ни стараюсь контролировать сердечный ритм, он сбивается. Особенно, когда Миша заходит в гостиную, и мы встречаемся взглядами. Лишь на мгновение, потому что я сразу же увожу свой. Не могу выдержать того, что неизменно вижу в глубине его глаз.

Он меня ненавидит.

Я всеми силами пытаюсь наладить отношения. Готовлю на всех, интересуюсь настроением, сама что-то рассказываю. Но взгляды, которыми Тихомиров меня каждый раз одаривает, красноречивее любых слов свидетельствуют: ничего не изменилось. И, кажется, не изменится никогда. Потепление между нами невозможно. Он меня не прощает.

— Привет, мамочка!

— Привет, сынок! — поднимаю малыша на руки и заглядываю в его счастливые глаза. — Как ты провел день?

— Круто! — выкрикивает Егорка.

А я, не задумываясь, поддерживаю:

— Бомба?

— Бомба! — повторяет сын и смеется.

И снова удостаиваюсь этого тяжелого Мишиного взгляда. В груди заламывает так, будто там какой-то физический непорядок случается. Причем все сразу воспаляется — и сердце, и легкие, и нервные волокна.

— Так, ладно, мне пора, — подскакивает Мира, не дожидаясь окончания фильма. — Всем пока!

Так же быстро идет в прихожую. Я, прижимая Егора, спешу проводить, потому что возникает впечатление, что она не собирается дожидаться.