Неподходящая пара

Ли Лора

Он трахал ее жестко, сильными ударами. Хороня всю длину в ней, Мэлакай не боялся показывать ей силу животного, одной рукой схватил ее за бедро, а локтем другой руки он оперся рядом с ее локтем.

Его пальцы сжали ее. В жесте — старом, как время и таком интимном, как поцелуй.

— Так, детка, трахни меня, — он застонал, когда она двигала бедра по направлению его члена. — Дои меня. Дай мне почувствовать, как меня доит сладкая киска, Изабель.

Слова, произнесенные ей на ухо, заставили ее трястись от удовольствия.

Она не могла оставаться безучастной и не могла перестать двигаться, даже если бы попыталась. Ничего не имело значения, кроме как спирали удовольствия, начавшейся в нервных окончаниях ее киски, и пульсации в клиторе.

Мэлакай позади нее, ритмично двигался, и каждое проникновение подталкивало ее к краю, она вскрикивала, извивалась и толкалась навстречу толстому стволу.

Изабель умирала под натиском удовольствия. «Не было никакого способа, что она выживет», — сказала она себе, даже когда бросилась в освобождение, ожидавшее ее.

Когда оно наступило, то ее окутало белым горячим пламенем. Осколки блаженства начали разрастаться, и когда Мэлакай в последний раз похоронил себя, и когда первый всплеск освобождения начал струиться внутри нее, она почувствовала утолщение в его члене, в то время как оно растягивалось все больше.

Когда он заперся внутри нее, его освобождение удаляло до самой матки, каждый тяжелый пульс его члена продолжал ее освобождение, и Изабель почувствовала, что весь мир распался. Все, кроме той части существования, где обитали она и Мэлакай. Это все, что существовало, все, что поддерживало их.

И в этом мире, в огненной дымке удовольствия, боли и закрученной интенсивности, ничто не имело значения, кроме как удар его сердца на ее спине, его зубов, погруженных в плоти между плечом и шеей, и мужчины, связанного с ней, она знала, что теперь привязана к нему.

Ничто не имело значения, кроме связи, которая, как Изабель знала, будет держать их вместе, и голод, который никогда не исчезнет.

И когда все это было сказано и сделано, самой важной частью было — быть его парой.

Глава 9

Впервые за долгую и одинокую жизнь, я познал любовь.

Ни Порода, ни человек никогда не утверждали, что Природа во всем своем великолепии не любила развлекаться с детьми, за которыми присматривала.

Они были ее развлечением, а также ответственностью, и она к обоим пунктам относилась серьезно, подумал Мэлакай, когда на следующее утро он прижимал ее к своей груди.

Теплый, успокаивающий вес ее головы лежал на его сердце, одна маленькая рука покоилась рядом с ним, когда как мягкий вес ее грудей прижимался к нему.

Спать с женщиной никогда не было приятно. Впервые дни освобождения у Пород было обычным делом, что их предавали любовники. Солдатам Совета было намного легче взять

Породы, когда они были отвлечены любовниками в половом акте. Сегодня такое случалось редко.

Спать с Изабель было другой историей. Он спал самым глубоким сном в своей жизни, обнимая ее. Не то, чтобы он полностью спал. Его животная часть никогда не отдыхала.

Он знал о каждом движении за дверью, но на другом уровне, чем прежде. Единственные разы, когда его сон был нарушен, это были случаи, когда подходили слишком близко к двери и комфорт животного был нарушен. А это происходило несколько раз.

Теперь, проснувшись, он наблюдал, за восходом солнца из-за узкой щели окна и колебался над тем, чтобы оставить свою пару.

Но у него была встреча. И отказаться от нее было не вариантом.

Он хотел узнать, кто позвонил отцу Изабель и заставил ее семью убедить ее оставить его. Используя что-то столь же травмирующее, как потерю тети и трагическое событие ее смерти, против отца Изабель.

Единственный способ узнать ответ на этот вопрос, это встретиться с Рулом и с ее семьей. Терран, Рэй и Орин Мартинес пришли к нему, пытаясь спасти Изабель от монстра, который предположительно позволил ее тете страдать от ужасной смерти.

Семья Морнингстар знала, как она умерла? Что, как и многие другие пленные пары Пород, была безжалостно расчленена, еще живой? Никакой анестезии, ничего, чтобы притупить нечеловеческую боль острого скальпеля, она была вскрыта, и каждое внутренне изменение вызванное спариванием, было зафиксировано.

Было мало тех, кто пережил это детальное исследование. И у них никогда не было женской пары, которая выжила бы.

Нежно поцеловав Изабель в макушку, Мэлакай отодвинулся от теплого тела и оставил кровать, он усмехнулся из-за ее стона недовольства во сне.

Ей не хотелось терять его теплое тело больше, чем ему хотелось участвовать в этой встрече, а не оставаться с ней. Но со способом, который неизвестный использовал для причинения вреда его паре, нельзя было смириться. Ему нужно знать, кто хотел отомстить за боль, которая привела к тому, что его Изабель боролась со слезами.

— Куда ты убегаешь? — сонливость заполнила ее голос, когда он оглянулся на нее.

Перекатываясь на спину, Изабель смотрела на него кобальтово-голубыми, с блеском глазами.

— У меня встреча, — сказал он ей, и ему было трудно отвернуться от нее и принять душ. — Это не должно занять много времени.

— Правда? Надолго? — она потянулась под простыню, когда он повернулся к ней в дверном проеме ванной комнаты.

Вид пышных женских форм, едва прикрытыми дорогими простынями и припухшими от поцелуев губ были искушением, которое никто из смертных не должен был игнорировать.

Его член был твердым и пульсировал, его яйца были тяжелыми и отчаянно нуждались в освобождении.