Непокорная для тирана
Шрифт:
— Какая ещё знакомая.
— Регистратор в ЗАГСе. Мировая тётка, — выдыхаю и, зарывшись в волосы, притягиваю ближе, с наслаждением сминая губы.
Малышка мычит, кулаками в плечи упирается. Но довольно быстро сдаётся и льнёт сама.
— Ненавижу, — бурчит, когда отрываюсь от губ и, оставляя цепочку из поцелуев, спускаюсь ниже, к шее. — Ах! Саид!
Стонет, стоит накрыть губами торчащий сквозь платье острый сосок. Прикусываю, срываю ещё один желанный вскрик. Крис сползает с колен, дышит часто, смотря
— Ненавижу! — в очередной раз выдаёт и стягивает с себя платье с влажным пятном на груди.
Подхватываю её на руки и меняюсь местами. Сажаю на подоконник, в волосы зарываюсь и набрасываюсь на желанные губы. Куколка быстро справляется с моим брюками, сжимает в ладони член. Чертовка, умело заводит и воспламеняет.
Мы застреваем в этой однокомнатной старенькой квартирке, порушив все мои планы на этот день. Да и плевать. О чём ещё можно думать, когда у тебя в руках горит желанная малышка? Когда так открыто и со всей страстью отдаётся. Отметины от острых ногтей и зубок оставляет. Всего метит. Страстная. Манящая. До одури желанная.
— Тебе на работу не надо? — пряча зевок на моём плече, спрашивает.
— После обеда поеду уже. Сразу после того, как съездим в клинику, — отвечаю, переворачивая на спину и нависая.
— Ладно, ты ведь не отстанешь, — закатывает глаза вредная девчонка и к себе притягивает, разводя ноги шире.
Толкаюсь в неё, соединяя нас…
Мы забиваем и на клинику, и на работу, и на телефонные звонки. Полностью посвящаем этот день друг другу. Не могу насытиться ею. Да и она с жадностью отдаётся. Большего требует, сама взбирается.
Вечером, совсем выдохшиеся, уставшие и сытые, валяемся в прохладной пенной ванне. Кристина разморенной кошечкой устраивается на груди, пену собирает ближе и выглядит очень умиротворённой.
— Через сколько ужин привезут? — еле языком ворочает, намыливая мои предплечья.
— Полчаса, — отвечаю лениво, поглаживая бока и живот.
— Тогда у меня для тебя плохие новости. В квартиру влезли воры, — огорошивает.
Резковато вскидываю голову и смотрю на затылок девчонки. Прислушиваюсь к происходящему за дверью и понимаю, что малышка права. Кто-то ходит по коридору. Старается быть тихим. Но полы старые и скрипят.
— Сиди здесь, — рыкнув шёпотом, выбираюсь из воды. Наматываю на бёдра полотенце, схватив второе, вылетаю из ванной.
Прямо за дверью стоит Ника, и я сношу её собственными габаритами. Женщина вскрикивает, размахивает руками. Но упасть не даю, перехватываю за талию, притягивая к себе. От всех этих телодвижений с меня спадает полотенце.
— Зря я тебя не пристрелил, когда была возможность, — цедит Асланов с ребенком на руках, выходя из кухни. Красная как варёный рак женщина отворачивается и, перехватив сына, активно делает вид, что
— Какого хрена вы тут забыли? — рычу, оборачивая бедра вторым полотенцем.
— Бедовая женщина была уверена, что вы друг друга поубивали, — хмыкает Дамир.
— Если бы хоть один из них удосужился ответить на звонок или сообщение, я бы ничего такое не думала, — бурчит Ника. — И что вы сделали с моей дверью?
— Я вызову слесаря. Починят, — останавливаю поток претензий и захожу обратно в ванную.
Крис уже слила воду и вытерлась насухо.
— В коридоре моя сумка валяется. Принесёшь её? Там сменная одежда, — шепчет.
Заношу её вещи, попутно сам одевшись, и иду к незваным гостям. Эти двое вполне вольготно себя ощущают. Пока Асланов с ребенком возится у подоконника, Ника бардак наш прибирает и чайник ставит.
— Что она делает?
— Она ужин принесла, кормить вас будет. И лучше не спорь, — хмыкает Дамир.
— Мы доставку заказали вообще-то, — буркнув, сую нос в пакет на столе. Выуживаю коньяк и удивлённо смотрю на блондинку.
— Что? Я подумала, вдруг пригодится. Либо раны обработать, либо душу проспиртовать, — краснеет опять женщина и начинает накрывать на стол.
— Спасибо за заботу, мамочка. Но он не пьёт, — на кухню просачивается Крис и с совершенно незнакомой для меня улыбкой идёт к младенцу на руках Асланова.
— Каблук, — прилетает от Дамира ироничное замечание.
— Кто бы тут сейчас вякал, — фырчу, убирая бутылку обратно в пакет.
Мы оба усмехаемся. Прекрасно помним наставления моего отца. О том, что мужчина должен держать шишку дома. А жена должна быть покорной, послушной, тихой тенью. Не должна иметь собственного мнения и обязана слушаться мужа во всём.
С Машей я ещё как-то придерживался этого правила. Продавливал своё веское слово. Где надо — был жёстким. Да и жена была мягче, спокойнее, чем Крис. Потому что воспитывалась строгим армейским отцом и знала, что мужчина в доме главный.
— Как там цветочек полевой поживает? — спрашивает Крис, устраиваясь на стуле, и строит рожицы младенцу.
— Хорошо. Совсем уже освоилась. Помогает нам, с утра до вечера крутится, готовит, убирает, с Маратом возится. Я даже не успеваю попросить о чём-то, а она уже делает.
— Угу, и бесит Нику, — хмыкает Дамир, за что получает возмущённый взгляд от жены. — Что? Ты сама вчера сказала!
— Просто она не оставляет мне никаких дел. Я чувствую себя ленивой задницей.
— Поэтому пришла сюда нас кормить и квартиру прибрать? — хихикает Кристина.
— Да, — выдыхает Ника.
Через полчаса приходит курьер с нашим ужином. Приходится его убрать в холодильник, так как нас сытно кормит одна женщина с гиперболизированным материнским инстинктом.