Непонятные
Шрифт:
Правильно! — поддержал Ерназар-младший. — Прежде чем победить врага, нужно победить самих себя!
Ерназар искусно разделил яблоко на множество частей; каждый бий получил свой кусочек и съел его. Уже собрались прощаться, когда в шалаш ввалился запыхавшийся Шонкы.
— Люди! Люди! Новость! В мервском походе погиб хивинский хан! — Шонкы пробрался к Ерназару. — По вашему приказанию я побывал в Хиве. Хан умер… Вся Хива кипит, волнуется!..
— Ты принес счастливую весть, Шонкы! А теперь поклонись первому хану нашей страны — Зарлыку!
Шонкы решил, что Алакоз шутит. Он обвел взглядом биев.
— Ерназар-ага,
— Ты сначала поклонись, а потом рассуждай! — ткнул его бий, находившийся по соседству. — И во-о-он туда взгляни, на тот турангиль.
Шонкы высунулся наружу, вздрогнул. Не мешкая подбежал к Зарлыку.
— Уважаемые бии! Не исключено, что новый хан захочет избрать путь согласия и примирения с нами, — сказал Зарлык. — Пусть ваши джигиты вместе с оружием прихватят и лопаты, кирки, топоры. Начнем рыть от Амударьи канал. Пусть он станет каналом счастья для нашего народа!
— Замечательно! — обрадовался Ерназар Алакоз. — По берегам канала будем выделять земли биям. Пусть сады разводят, обживают землю!
— Землю будем распределять строго. В точном соответствии с долей, которую каждый бий внесет в дело! — заключил Зарлык.
Оба Ерназара, возглавляемые Зарлыком, много дней подряд не слезали с коней. Они изъездили вдоль и поперек берег Амударьи, выбирая место, которое стало бы великим началом — нового русла нового канала. Они прикидывали и так и эдак, взвешивали, соображали и в конце концов порешили: русло будет чуть выше Ход-жейли, напротив Таслака; потом канал проляжет через аул Нукус, где течет маленькая речушка Кызкеткен, и дойдет до самой Казахдарьи. Справиться со всеми работами за год трудно. Зато если уж справиться, канал превратится в артерию жизни, свяжет разбросанные тут и там аулы.
Этот маршрут одобрили все каракалпаки — и бии, и баи, и простой люд. Все роды, все аулы.
Было слякотно, приближалась зима, но народ все шел и шел к назначенному месту. Джигитов возглавляли бии. Хан самолично встречал их, встречал сердечно, приветливо, заводил с ними откровенные беседы о самых простых, каждому интересных вещах и лишь потом направлял к Алакозу и Ерназару-младшему. Два Ерназара держались так, словно братья родные, были в полном ладу и согласии. Каждый подтверждал и одобрял то, что сказал или решил другой. Оба проявляли ко всем одинаковое внимание, расспрашивали, вникали, интересовались, кто, где желал бы получить землю под посевы и жилье. Землю они распределяли с особой тщательностью, по справедливости, чтобы никто не мог обидеться и упрекнуть их. Работу на канале — тоже…
Маулен-желтый приобрел осанку и повадки настоящего бия, был преисполнен важности и значительности. Он даже стал говорить меньше… Однажды он подъехал к Ерназару с группой джигитов, поздоровался по всем правилам и задумчиво, будто сам себе, сказал:
— Отродясь не видывал, чтобы люди радовались общей радостью. Не только о себе думали — и о других людях… Увидел — и окончательно уверовал, что вы затеяли важное дело.
Мадреим попросил Ерназара:
— У нашего рода сил маловато, может, Маулен и его джигиты к нам присоединятся?..
— Нет, Мадреим, у меня на Маулена другие виды, — улыбнулся в усы Ерназар. — Он будет главным плеточ-ником. Пусть следит, чтобы
— Ерназар, я буду самой преданной твоей плетью! — вскричал Маулен.
— Чтобы достичь не то что единства — даже согласия в мелочах, надо, придется быть строгим! К самим себе в первую голову! — обратился Ерназар к окружившим его джигитам.
— Верно, верно! — закивали они в ответ.
Вдали заклубилась пыль — показался Бердах, и Ерназар встрепенулся, повеселел.
— А вот к народу шествует его знамя, его вдохновение!
Когда поэт оказался рядом, Алакоз любовно посмотрел на него, коснулся пальцами его дутара:
— Дорогой мой, ты будешь помогать нам своими песнями! Мы тебя научим!..
— Поэта не нужно учить песням, он сам их создает! На то он и поэт, — с достоинством возразил Бердах.
Вдруг все пришли в движение, зашушукались, по-вытягивали шеи в одном направлении.
— Вот это красавица!.. Какой щедрый бог создал ее!..
К ним приближалась Гулзиба, ведя за собой двух коней. Она остановилась прямо перед Ерназаром.
— Бии, отнеситесь со спокойствием к тому, что среди вас — женщина! Я пожаловала сюда, потому что вы допустили оплошность… — Гулзиба улыбнулась задорно. — Вы забыли потребовать коня с моего хозяйства! Наверно, подумали — зачем наносить ущерб вдове бая, так ведь?.. Я решила иначе. Если у женщины нет мужа, заменить его в таком большом общем деле должна она сама… Я буду помогать вам по мере сил. Не смогу рыть канал, так стряпать буду, кормить буду землекопов… Наступят, не приведи бог, тяжелые дни, так я за ранеными смогу ухаживать, раны перевязывать, стирать белье! — Гулзиба произнесла это убежденно, естественно и просто. Никто из мужчин не посмел перебить ее или ей перечить. Гулзиба, воспользовавшись их замешательством и растерянностью, обратилась к Берда-ху:- Эй, поэт, тебе в такие-то великие дни следует иметь доброго коня! Выбирай себе лучшего!
— Желаем тебе благополучия и счастья, Гулзиба, — тихо откликнулся Ерназар. — Поэт, не стесняйся, выбирай коня, вдова права!
— Спасибо, Гулзиба, пусть будет благословенна наша земля!
— Пусть в сердцах всех людей воцарится доброта! — пропел Бердах дрожащим от волнения голосом…
…К вечеру со стороны Кунграда показалась группа всадников.
— Жангазы-туре, казахский Жангазы-туре! — заметались люди из окружения Зарлыка и Ерназара. — Надо быть ко всему готовыми!..
Зарлык и Ерназар хранили спокойствие, и оно передавалось остальным. Бии приняли чинный вид и ждали, когда всадники приблизятся. Шагах в пятидесяти Жангазы-туре спешился и пошел вперед пешком. Все удивились. Ерназар что-то шепнул Зарлыку, и хан двинулся навстречу Жангазы-туре.
— Великий бахадур Зарлык-хан, мудрый визирь Алакоз, — почтительно обратился он, — у нас, казахов, как и у каракалпаков, много родов и племен. Нас и много, и мало! Потому что там, где нет единства, народ слаб. Я услышал о том, что вы объединились, избрали хана, и поспешил поздравить вас, поздравить от всего сердца. Вы теперь стали намного сильнее, чем прежде! Мне захотелось приехать к вам с открытой душой.
Ожидаемая беда обратилась нечаянной радостью. Ерназар-младший распорядился, чтобы у гостей приняли коней и оказали им почетный прием. Зарлык и Ерназар повели казахов в юрту.