Непознанный мир (цикл повестей)

Клетчатая / Киллайн

Лайонелл поднял испуганный взгляд на Посвящённых, которым сразу всё стало понятно. Разумеется, пока Джеральд был подвластен Оутсену и окутан чёрной тьмой, он и в мыслях никогда бы не обнял того, кого считал своим злейшим врагом с момента кризиса. Потому-то Оутсен так испугался, когда дворецкий отказался ему повиноваться.

– Ох, Джеральд, – вздохнул монарх, с лаской и тревогой глядя на слугу. – Конечно, я обниму тебя. – Дворецкий, сжав зубы от боли, ещё раз взглянул в глаза своему господину и потянулся к нему. – Только обещай, что не сдашься, хорошо? Ты обещаешь мне это? – Джеральд, дрожа в предсмертной лихорадке, судорожно, с трудом,

кивнул, боясь разочаровать того, кого так любил. – Вот и молодец. Давай, иди сюда.

С жалостью Посвящённые смотрели на эту печальную и трогательную сцену. Осторожно, со всей мыслимой нежностью прижав к себе своего слугу, Лайонелл О`Крайтон заключил его дрожащее тело в объятья. Задыхаясь, то ли от благоговения, то ли от нехватки воздуха в простреленной груди, Джеральд как мог обхватил трясущимися руками своего господина и весь сжался у него на груди, захлёбываясь смешанными с кровью слезами.

– Джеральд… – печально прошептал монарх. – Спасибо тебе…

Джеральд ничего не ответил хозяину. Он лишь умиротворённо моргнул, принимая благодарность, принимая своё освобождение от мук, а затем медленно закрыл глаза и уткнулся носом в грудь своего господина. И, улыбнувшись, с чувством выполненного долга покинул этот мир, как и подобает настоящему дворецкому.

Несколько минут никто из них, включая Джойса с Гареем, не шевелился. Мир по-прежнему лихорадило: тряслась земля, падали метеориты, рушились здания, кричали люди… Но затем всё затихло, и даже жуткая гроза отступила. Тучи рассеялись, и выглянуло солнце.

Джойс нашёл в себе силы первым встать с колен и медленно подойти к Лайонеллу. Тронув монарха за плечо, лорд окликнул его. Тот вздрогнул и поднял голову.

– У вас получилось, – попытался улыбнуться Джойс, но улыбки не вышло. Он увидел то, чего ещё не осознал монарх. К господину шагнул Гарей.

– Как он? – кивнув на свернувшееся калачиком тело дворецкого на коленях монарха, спросил он.

– Гарей, помолчи, – оттащил его в сторону Джойс. Лайонелл непонимающе глянул на них, а затем – на своего дворецкого. И осознал, что всё на самом деле закончилось.

У монарха на руках лежал его мёртвый соправитель.

Лайонелл не верил. Он схватил Джеральда и начал звать его. Джойс и Гарей отошли в сторону, чтобы не мешать ему. И, случайно взглянув на тело Оутсена, Джойс обнаружил, что копья Сенджамина больше нет – оно исчезло. Он тут же послал Гарея на крышу за мечом и знАком, а сам остался с монархом.

Лайонелл О`Крайтон не верил в произошедшее, не хотел признавать то, что случилось. Смерть Джеральда казалась ему чем-то непостижимым, немыслимым, не могущим произойти. А потому он снова и снова целовал с раскрытыми от ужаса глазами закрытые навек глаза того, кем так дорожил, кто был с ним всю его сознательную жизнь, и просто не мог уйти так нелепо и оставить своего господина одного. Джойс почувствовал, что ему нужно как можно скорее дать понять монарху, что Джеральд больше не вернётся. Что он покинул этот мир навсегда.

Опустившись на корточки рядом с ним, лорд тихо произнёс, положив руку на плечо Лайонелла:

– Его больше нет с нами, ваше величество. Утешьтесь хотя бы тем, что ради вас он поборол в себе тьму и убил Оутсена. Джеральд поступил как настоящий герой. И достоин самой светлой памяти, какая только существует на Земле и в Гулсене. Не мы с Гареем, а именно он спас наши с вами жизни и миры. Мы с вами в вашем горе и скорбим не меньше, поверьте мне.

Приложив руку к

сердцу и поклонившись, Джойс остался сидеть рядом. То, чего он так ждал, наконец, случилось: Лайонелл О`Крайтон поверил в смерть Джеральда и принял её – он горько разрыдался, проклиная всех и вся и без конца повторяя имя своего дворецкого. Но это было всё же лучше, чем просто молчание, иначе монарх рано или поздно обезумел бы от горя.

Вернулся Гарей. Ни меча, ни знака на крыше он не обнаружил. От этой новости Джойс похолодел: это означало, что монарх Гулсена не сможет вернуться обратно. Но почему артефакты и знак исчезли? Вывод напрашивался сам собой: энергии миров вернулись на свои места, в том числе и в меч с копьём, и, обретя былую силу, они отправились обратно в своё королевство, следуя «течению» этой энергии. Но почему тогда вслед за ними не исчезли и монарх с дворецким? А знак Гулла… Он же земного происхождения, и к Гулсену, кроме того, что может открывать портал в него, никакого отношения не имеет. В чём же разгадка? Может быть, им снова придут на помощь полученные ими при клятве сверхспособности? Но Фаэтон тогда им даже не раскрыл, в чём именно они заключены помимо поиска людей, чем они недавно воспользовались, когда искали Джеральда. Как же им быть?

Вдруг позади них раздался чудовищный грохот. Джойс с Гареем быстро обернулись. Особняк Оутсена медленно оседал вниз – от него откалывались громадные куски и с грохотом разбивались об асфальт и цветочные клумбы. Даже монарх перестал рыдать и, прижав к груди тело дворецкого, словно кто-то мог вырвать его из рук, с ужасом глядел на происходящее. Вероятно, разрушительное землетрясение, вернее, его отголоски, не пощадили и этот дом. И, разумеется, заслуженно. Лорд и слуга спешно подняли Лайонелла с земли и вместе с ним отбежали подальше от опасного здания. Но внутри могли быть люди – кто-то из прислуги и охраны, либо родственники Оутсена, совершенно невинные люди. И Джойс уже готов был броситься спасать их, но Гарей придержал своего господина. И вскоре молодой лорд понял: он бы погиб сам, если бы вбежал в разрушающееся здание, потому что спустя несколько секунд оно развалилось до основания.

Поднявшиеся тучи песка и пыли заволокли собою руины, и в наступившей тишине все трое увидели, как к ним из этого искусственного занавеса выходят невероятных размеров золотой лев и чёрный пёс. Они шли не спеша и так спокойно, словно знали всё наперёд.

Джойс, Гарей и Лайонелл не побежали прочь при виде этих двух животных, но по несколько иной причине: убитому горем монарху было всё равно, что ещё он увидит в этом непонятном ему мире, а Джойс с Гареем спустя некоторое время поняли, благодаря обострившимся после клятвы чувствам, кто именно к ним пожаловал. Это были те, кого упомянул в своём рассказе Великий Фаэтон: Благородный Лев Аполлон и Атакующий Пёс Процион.

Чтобы поддержать монарха перед встречей с божественными созданиями, Джойс присел рядом с ним, вкратце объяснив, кто они такие. Гарей также присел возле своего господина, и все трое устремили взор на идущих к ним Хранителей Гулсена.

Когда Лев и Пёс подошли поближе, Аполлон быстрыми шагами вышел вперёд и произнёс:

– Я думаю, нам уже не надо объяснять вам, кто мы такие.

– Нет, о Благородный, – поклонился вместе с Гареем Джойс. Лайонелл никак не отреагировал на слова Льва, уткнувшись носом в плечо Джеральда и молча плача от осознания боли своей потери. Мудрый взгляд Льва остановился на Скорбящем правителе.