Неприкасаемая
Шрифт:
— Что предложил демон?
— Это останется только между ним и мной.
— А он твой тип, да? Серьёзно? Такие вот демоны с рогами, которые рычат после каждого треклятого предложения? Я думал, ты более разборчивая.
— А я думала, что ты будешь чуть более очарователен. А ты просто оскорбляющий меня грубый и приставучий вампир.
— Который пристаёт только к тебе. — Он сделал шаг вперёд, но разочарованно остановился, вспомнив, что всё равно никогда не сможет дотронуться до неё.
— И что это должно значить?
— Не
В этот момент несколько прохожих недвусмысленно посмотрели на Дани, но, получив убийственный взгляд от Мёрдока, поспешили скрыться.
— Такое поведение мне не свойственно, — выдохнул он, — и я не могу себя контролировать.
Он выглядел побеждённым, казалось, он не знал, как выпутаться из этой ситуации, и мог лишь предпринимать жалкие попытки сделать это:
— Валькирия, у меня никогда не было столько сомнений за всю мою жизнь.
Она почти почувствовала свою вину и смягчила тон:
— Может быть, я задела тебя за живое.
Он пробормотал:
— Как шип.
И едва ли эти слова порадовали Дани.
— У каждого шипа есть своя роза, вампир.
Глава 18
С этими словами Валькирия не спеша направилась дальше по Бурбон-стрит, притягивая ошеломлённые взгляды стольких мужчин, что Мёрдок едва успевал отвечать на каждый из них яростным рычанием.
Он следовал за девушкой, смутно сознавая, что это, должно быть, самый длинный разговор с женщиной, который когда-либо у него был.
В его человеческой жизни женщины быстро сменяли друг друга, поэтому у него никогда не оставалось времени разговаривать с каждой из них. Фактически, долгое время ему казалось, что он говорит на двух языках: один он использует для мужчин, второй — для женщин.
Первый из упомянутых был ясным и употреблялся для передачи информации. Последний же был перегружен инсинуациями и флиртом и состоял почти полностью из комплиментов и любезностей.
Но, оказавшись с Даниэлой, он словно забыл язык, на котором говорил с женщинами. Возможно, он просто давно не практиковался. В любом случае это не имело значения, потому что общаться с Даниэлой на языке женщин было невозможно, скорее всего, она никогда и не разговаривала на нём.
Догнав её, он спросил:
— Итак, мы идём к тому магазину?
Она кивнула:
— Нужно вернуться назад, далее пройдём ещё несколько заброшенных кварталов, а затем свернём к западной стороне.
Толпа впереди всё разрасталась, ночь вступала в свои права. Каждый попадавшийся им на пути бар начинал звучать в своём собственном стиле.
— Нам нужно как-то убить время. Ты могла бы рассказать, о какой милой говорил Дешазар и кто такая Никс.
— А я должна? — сухо спросила Даниэла.
Он сменил тактику:
— Дешазар назвал тебя Ледяной девой.
— Это
— Ты не… ты девственница?
Она пристально посмотрела вдаль.
— Почему тебя это так пугает?
Потому что ты была девственницей и в моём сне.
— Потому что ты живёшь уже тысячу лет. И, конечно, за все эти годы ты могла найти хоть кого-нибудь из твоего вида, кто был бы с тобой.
— Из моего вида, Учтивый Мёрдок? В самом деле?
Он мог бы подобрать выражение получше. Но он был в близком к шоковому состоянии, узнав, что прогуливается рядом с двухтысячелетней девственницей.
— Ответь мне. Ни один мужчина не прикасался к тебе?
— Только одной со мной сущности мужчина может дотронуться до меня, не причинив боли. А до сегодняшнего дня все они лишь пытались убить меня, с тех самых пор как я покинула Валгаллу, — ответила она, — сопоставь факты.
Боже мой, она никогда не знала мужчины.
То, что она прочитала в его взгляде, рассердило её.
— Не смей жалеть меня, Мёрдок.
— Ты искала способ справиться с… с этой хладнокровностью? — спросил он, отводя её в сторону от уличных глотателей огня.
— Говоришь так, будто это болезнь! Но — да, к твоему сведению, я была в Доме ведьм, ходила к колдунам, даже спрашивала у богини-хранительницы невероятных вещей. До сих пор лучшее, что мне предлагали, — несовершенные заклинания, вроде чар, которые помогут предотвратить чувство боли, пусть даже моя кожа при этом будет обожжена, и наоборот.
— А богиня?
— Она дала мне пару кед для боулинга.
— Кеды для боулинга?
Внезапно на них дождём пролились пластмассовые бусины, брошенные полуобнажёнными мужчиной и женщиной — туристами — с балкона слева.
Без лишних раздумий Даниэла отбросила бусы к другой группе туристов на балкон, что находился справа от них.
— Да, весьма модные кеды. Не спрашивай меня, почему.
— Должен быть какой-то выход, какая-нибудь сила в Ллоре…
— Я испытала всё, исследовала все известные мне мистические источники. А ненадёжные источники могут быть опасны.
— Что ты имеешь в виду?
— Я могла бы пойти на базар Ллора, где вразнос торгуют магией, но это, скорее всего, только ухудшит моё нынешнее положение.
— Разве может быть ещё хуже?
— Магия, попав не в те руки, взывает к космическому правосудию, которое приходит обычно в форме парадокса. Скажем, если я нанимаю какого-то случайного мага, возможно, я стану «прикасаемой» — но покроюсь чешуёй. И тогда никто не захочет прикоснуться ко мне.
— Понятно. — Легенды говорили о том же. Как умирающий человек, который отправляется в путешествие к мистическому объекту, чтобы вылечиться, но погибает в странном происшествии по дороге домой.