Неприкасаемый
Шрифт:
— Итак, кое-что, на что я наткнулась… — Боже, как неловко. С таким же успехом можно просто выплюнуть это. — Разным людям явно нравятся разные вещи. Сексуальность — это спектр, и сексуальные интересы меняются и развиваются, и… только потому, что вы можете увлекаться чем-то, что не все считают нормальным, это не значит, что это должно быть преступным, вам просто нужен определенный тип партнера. Ты можешь заняться более безопасной игрой, которая позволила бы то же самое… — Я понятия не имею, как сказать то, что пытаюсь сказать. У меня в голове полный беспорядок, я не знаю, воспринимает ли он
Однако он не высмеивает меня, когда говорит, и использует мое настоящее имя, что меня воодушевляет. — Просто скажи это, Зои.
— Мне просто интересно, что могло бы случиться, если бы у тебя был кто-то, кто понимал бы твои желания, кто-то, кто согласился бы играть с тобой так, как тебе нравится. Если тебе нравится брать чью-то силу, возможно, ты мог бы попробовать это с кем-то, кто с радостью отдаст тебе свою силу.
Я смотрю на его лицо, чтобы убедиться, что он все еще со мной, и удостоверившись, я продолжаю.
— Но дело в том, что в любой ситуации, когда власть передается тебе вот так, требуется большое доверие. Такие оношения требуют большего, чем обычно. Это должен быть кто-то непредубежденный, но самое главное, тебе придется инвестировать в неё. Тебе придется по-настоящему побеспокоиться, потому что это не всегда может быть так хорошо, и если ты зайдешь слишком далеко и на самом деле повредишь свою игрушку, тебе нужно будет позаботиться о ней позже. Ты не можешь просто игнорировать их потребности или их ограничения; ты должен сделать это правильно. Я думаю, что твои потребности можно удовлетворить, если ты будешь стремиться удовлетворить их в нужном месте, но не в том месте… когда ты станешь чьим-то кошмаром. Есть грань между насилием и грубой игрой, но у тебя склонность к хищничеству, Картер. Я могу с достаточной уверенностью сказать, что если ты на законных основаниях не позаботишься о своем партнере, эта линия исчезнет.
Его темные глаза загораются интересом. — Игрушка?
Я проверяла его реакцию и не была шокирована, обнаружив, что ему нравится эта фраза. Я сглатываю. — Я полагаю, что твой идеальный партнер должен находить удовольствие в том, чтобы быть твоей игрушкой.
Склонив голову набок, он спрашивает: — Ты вызываешься добровольцем?
Я быстро качаю головой, чтобы развеять его заблуждения. — Нет. Мы просто разговариваем, и все. Я пытаюсь понять, что тебя интересует, каковы твои конкретные потребности, чтобы увидеть, может быть…
— Я уже согласился на что-нибудь, что могло бы помочь тебе?
Слабый след надежды, очевидный в его вопросе, вызывает сочувствие и заставляет меня задуматься. — Я так не думаю, но у меня еще даже не было нормального секса, поэтому я не могу быть уверена. Тот факт, что я сейчас здесь, после всего, что ты сделал со мной, заставляет меня думать, что я смогу с этим справиться. Однако все начинается не с секса. — Я поднимаю брови, сурово глядя на него. — Все начинается с построения доверия и отношений. Как и любые отношения. Я знаю, что у тебя их было не так много, но обычно перед сексом люди соединяются друг с другом как человеческие существа, создают свою эмоциональную привязанность, а секс происходит после.
Его нос морщится от преувеличенного равнодушия. —
— Ну, а это мой, — сообщаю я ему. — Доверие играет центральную роль в любых прочных отношениях, но особенно в таких, как эти. Если я собираюсь доверить кому-то беспрепятственный доступ к моему телу, я должна сначала доверить ему все остальное. Давай лучше узнаем друг друга и посмотрим, заинтересованы ли мы в этом.
— Но, зная то, что ты уже знаешь, ты могла бы быть заинтересованной? — он спрашивает.
Не знаю, имеет ли значение мое принятие, но эти проблески уязвимости заставляют меня думать, что да, поэтому я киваю. — Может быть.
Кивая головой, он говорит: — Интересно, — как будто проводит собственное исследование. — Думаю, я могу потерпеть.
— Как великодушно с твоей стороны, — легкомысленно говорю я.
Он улыбается мне. — Не так ли?
17
Большую часть недели я не боюсь ходить в церковь. Это не совсем мое дело, но Грейс там в своей стихии, и церковь, в которую мы ходим, хорошая. Они проводят большую работу с общественностью и предлагают множество возможностей для волонтеров. Все это наполняет чашу Грейс, и когда ты любишь кого-то, иногда ты делаешь что-то для него, чтобы сделать его счастливым, наполнить его. Не то чтобы мне это не нравилось, и в любом случае я бы не стала делать что-то лучше со своим временем.
Однако эта неделя отличается. На этой неделе Грейс избегает моего взгляда, и когда я мечтаю, пока пастор говорит, мои мысли возвращаются к прошлой ночи. К кушетке Картера Махони, прижатого его сильным телом, его рот претендует на мой, его рука засунута мне под джинсы. После всех моих тренировок, чтобы вытащить его из неблагополучного места, он убедил меня, что то, что мы еще не готовы к сексу, не означает, что мы не можем дурачиться. Он сказал мне, что хочет заставить меня кончить снова, сказал, что он должен мне один раз, когда я в первый раз взяла его, он не вернул услугу.
Итак, пока мой пастор говорит о грехе и искушении, в моей голове всплывают воспоминания о том, как я стонала имя Картера, мои глаза были закрыты, мое тело корчилось, а его пальцы отправляли меня в какое-то волшебное место.
Сидя на церковной скамье с этими воспоминаниями, проносящимися в моей голове, я краснею и чувствую себя неловко. Я разглаживаю складку на юбке, пытаясь изгнать эти мысли хотя бы до того момента, пока не покину это здание.
Когда служба заканчивается, я достаю телефон, чтобы проверить. Есть сообщение от Картера, в котором он спрашивает, чем я занимаюсь сегодня днем.
— Застряла в церкви, — пишу я ему. — Сегодня у нас собрание молодежной группы, у нас есть новый проект, и мы пытаемся организовать его быстро, чтобы вместе собрать средства.
— За что?
— Эта женщина и ее ребенок остановились у пастора и его жены, потому что у них дома случился пожар. Это уничтожило все их вещи, и им негде жить, поэтому мы собираемся собрать средства, чтобы помочь ей снова встать на ноги.
— Разве ты не ангел? — отвечает он.
Я практически слышу сарказм даже в тексте. — Нисколько, — отвечаю я. — Не обязательно быть ангелом, чтобы помогать людям.