Неприкасаемый

Мариано Сэм

— Который из? — он спрашивает.

— Хитрый вопрос? Очевидно, мы должны получить и то, и другое.

Бросив оба пакета с конфетами в синюю корзину для покупок на руке, он кивает. — Респектабельный выбор. Я бы выбрал Jolly Ranchers.

— Думаю, было бы подло сделать Твиззлеров бездомными, — предлагаю я.

Он улыбается мне, обнимает меня рукой и наклоняется для поцелуя.

Нас прерывает тяжелый вздох раздражения, когда Эрика Мартин кладет в корзину коробку 100-калорийных закусок. — Должно быть приятно не думать о том, чтобы сохранить свою фигуру, — комментирует она. — Нам придется встретиться,

когда нам будет около 30, посмотрим, догонит ли тебя эта сладкоежка.

Я вздыхаю, обнимая Картера за талию. Эрика прищурилась, как будто я сделала это нарочно, но мне все равно. Она всю ночь была такой стервой, подтверждая мои подозрения, что тусоваться с Картером и его друзьями было плохой идеей.

Однако он настаивал. Хорошо заметил, что если мы собираемся встречаться, мне придется иногда быть рядом с его друзьями. Сегодня вечером Картрайт пригласил нескольких человек развести костер на заднем дворе, а потом посмотреть фильм. Это звучало более доступно, чем одна из их вечеринок или футбольный матч, поэтому я решила, что пришло время сдаться.

Даже самая незначительная вещь, которую я могу сделать с этими людьми, неприятна. У меня совсем другие вкусы в отношении друзей чем у Картера.

— Зефир есть, — весело объявляет Брианна, бросая его в корзину Картера. — О, Боже мой, я не могу дождаться этих сморов [Смор — это традиционный американский десерт, который дети готовят на костре во дворе или в летнем лагере в Северной Америке, Мексике и других странах, состоящий из поджаренного маршмэллоу и плитки шоколада, зажатых между двумя «грэм-крекерами» таким образом, что горячий маршмэллоу плавит шоколад прежде, чем застыть, и склеивает крекеры]. Улыбаясь мне, она спрашивает: — Ты любишь смор, Зои?

— Да, но мне не нравится, когда мой зефир подгорел, — говорю я ей. — Мне нравится, когда он только что подогрелся, может быть, немного коричневый.

Брианна выглядит вполне нормально. Я была готов к тому, что она будет сдержанной, как Эрика, с тех пор как Картер назвал ее кем-то, с кем он также был близок, но их договоренность, должно быть, была более непринужденной — или ей было все равно, когда она закончилась — потому что она сделала несколько шагов: приятные попытки поговорить со мной с тех пор, как меня подобрал Картер, и никто другой.

— Так внимательно относитесь к тому, что вы кладете в рот, — замечает Эрика.

— Хватит, Эрика, — говорит Картер.

Подняв невинные глаза, она стреляет в него раненым взглядом. — Что? Мы говорили о сморе.

— Продолжай быть стервой, можешь таскать свою задницу домой, — говорит он ей.

Картрайт тоже не испытывает ко мне симпатии, но сейчас вы этого не узнаете, когда он присоединяется к команде Картер, бросает в корзину пачку батончиков «Херши» и насмехается над ней. — Что случилось, Эрика? Время месячных? Может быть, нам стоит открыть эти шоколадные батончики прямо здесь. Когда мы доберемся до регистратуры, мы можем просто сказать им, что это была неотложная помощь для женщин.

Эрика закатывает глаза. — Тьфу, пощади меня, Спарки. Ты принесешь Картеру домашние тапочки и воскресную газету?

— Уверен, что это ты была его стервой, а не я, — возражает Картрайт.

— Можем ли мы прекратить это? — Брианна умоляет. — Можете ли вы оба просто принять таблетку

от озноба? Честно.

— Посмотрим, что думает Джейк — о, подождите, его не пригласили, — говорит Эрика, изображая удивление. — Сборище гребаных предателей.

— Оставь это уже, — говорит ей Картер, его тон достаточно легкий, но в нем содержится достаточно серьезного предупреждения, чтобы она, наконец, закрыла рот и пошла впереди нас.

Наклоняясь ближе, чтобы я могла обратиться к нему так, чтобы Эрика не услышала, я говорю: — Итак, тусоваться с твоей бывшей — это очень весело. Мы должны делать это чаще.

Картер ухмыляется. — Видишь, почему я трахнул учителя рисования?

— Я могла бы трахнуть и учительницу рисования, если бы это был единственный способ уйти от нее, — признаюсь я.

— Уф, посмотрел бы на это, — бормочет он.

Я ухмыляюсь, мои щеки краснеют, и я толкаю его в бок. — Веди себя прилично, мистер Махони.

— Никогда, — бормочет он в ответ.

— Нам нужно что-нибудь еще? — Эрика окликает нас, останавливаясь в конце прохода, не зная, в каком направлении повернуть.

— Да, — соглашается Брианна. — Лак для ногтей.

— Лак для ногтей? — Картер спрашивает, глядя на нее. — Я сказал, что куплю тебе закуски, а не косметику.

Брианна закатывает глаза. — Это не для меня, это для Зои. — Она кивает на мои ногти, лишенные блестящего пигментированного покрытия. — Нам нужно купить ей бутылку синего «Лонгхорна». Дух. Она должна как-то показать свою поддержку команде, не так ли?

— Хорошая идея, — говорит ей Картер, кивая. Оглянувшись на Эрику, он говорит: — К лаку для ногтей, где бы он ни был.

Эрика вздыхает так громко, как только может, но все равно поворачивается и ведет нас к косметике.

Я не подписывалась на поддержку команды в каком-либо виде или форме, но я полагаю, что, поскольку Картер — квотербек, нанесение синего лака на мои ногти не убьет меня. Когда Брианна садится на корточки и сравнивает оттенки синего, чтобы найти правильный, она спрашивает меня: — Ты придешь на игру завтра вечером, верно?

Это домашняя игра, так что на нее будет легко пойти. Проблема в том, что я действительно не хочу. Не только потому, что я не могу придумать ничего более скучного, чем смотреть футбольный матч, но и потому, что появление на спортивном мероприятии, которое изначально меня терроризировало, кажется ужасной идеей.

— Конечно, она придет на игру, — отвечает за меня Картер, слегка напрягая мою руку.

Эрика исчезает на пару минут, пока Брианна одевает меня в косметику, подходящую для Лонгхорна, но я не придаю этому особого значения. Я знаю, Эрике не нравится, что я здесь. Я не совсем виню ее; Я бы тоже не хотела тусоваться со своим бывшим и девушкой, с которой он сейчас встречается, но тогда я бы не стала встречаться с кем-то из моей группы друзей именно по этой причине. Если бы я это сделала и меня это беспокоило, я бы перестала с ним тусоваться. Я даже не знала Картера, когда он встречался с ней, так что не то чтобы я была одной из девушек, с которыми он изменял. Если она хочет быть противной кому-то, она должна быть противной и ему. Он тот, кто приводит новую девушку, не обращая внимания на ее чувства. Он единственный из нас, кто может ей что-то должен — я уж точно нет.