Неприкаянное Племя: Сурвивалист
Шрифт:
На закате объявилась невеста; походка у неё была явно нетвёрдой, а на лице замерла счастливая улыбка. Катаржина уселась за стол, взмахом руки подозвала семенящего за ней слугу, и тот выставил на стол два кубка. Девушка начала жаловаться, что я сижу тут, уделяю внимание чиновникам самого низкого пошиба и вульгарным менестрелям... в то время как в замке, все пируют и танцуют.
– Так выпьем же, - закончила она свою речь, поднимая кубок.
– За молодую семью.
Присутствующие гости нестройно поддержали тост, и я пригубил вино - напиваться мне абсолютно не хотелось.
–
– Пьяно потребовала девушка.
– Или ты не уважаешь свою жену?
Я осушил кубок и продемонстрировал всем, что он пуст, а Катаржина склонилась к моему уху и прошептала:
– Мой отец требует, чтобы я как можно скорее забеременела.
Расторопный слуга наполнил мой кубок, и я смог скрыть шок, припав к бокалу вина. Дети! Вот о чем я раньше думал? Почему все мои мысли заканчивались на свадьбе? Заниматься сексом с этой... да у нас десять лет разницы! И она не Ярослава...
– Пойдем наверх, - потянула меня за руку Катаржина.
– Не будем разочаровывать папеньку.
Я хотел отказаться, но неожиданно ощутил сильное возбуждение.
«Вино!
– пронеслось в моей голове.
– Они что-то подсыпали в вино». Это была моя последняя здравая мысль, больше я не мог думать ни о чем другом кроме Катаржины. Девушка знала о моем состоянии и уверенно направляла, если бы не её руководство, я овладел ею прямо тут, на столе, не обращая внимания на гостей. Однако, когда мы вошли в спальню, сознание окончательно меня покинуло и об этой ночи я практически ничего не помню.
– Доброе утро, муж мой, - склонившись надо мной, сказала Катаржина.
– Сходи-ка и принеси мне вина.
– Сама иди, - отрезал я, вскакивая с кровати, и мысленно выругался: «Черт! Черт, черт, черт! Это же в этой постели мы спали с Яри... как я мог притащить сюда эту... это... суку!»
Девушка уселась, подогну под себя ноги и абсолютно серьёзным голосом, лишённым какой-либо детской наивности, произнесла:
– Ты думаешь, я дура?
– В её тоне прорывалась давно скрываемая обида.
– Вы все меня считаете идиоткой: сестра, братья, отец, а теперь ещё и ты. Немудрено выглядеть дурой, когда вокруг обретаются такие умники, как Ядвига и особенно Анджей.
– Она угрюмо и язвительно хохотнула.
– Но я не позволю, чтобы меня и дальше держали за полоумную, вот так-то! Придётся тебе привыкать к новой жизни! Я - властительница Риницы, а ты - мой вассал (никогда не забывай об этом). А теперь подай мне ещё вина.
Я пялился на девушку и понимал: насколько же ошибся в своих расчётах. Первым моим желанием было придушить её на месте, но должно быть что-то промелькнуло в моем взгляде, так как Катаржина поспешила сказать:
– Ваш орден в безопасности. Я оставлю вам этот монастырь, но не дай боги, увижу кого-то из твоих монахов в Ринице - казню не задумываясь. Сидите здесь и не высовывайте носа за крепостные стены. Понятно, дем?
– Понятно, - я кивнул головой.
– А теперь принеси ещё вина, своей любимой жёнушке... ха-ха.
– Катаржина выглядела крайне довольной. Девушка потянулась, не стесняясь своей наготы, и мечтательно добавила: -
– Уже иду, - я послушно вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
Бунтовать или возмущаться не имело смысла. Любое нарушение брачного договора и Катаржина (точнее её отец) выместит свою злость на моих соорденцах. Да мы сохранили жизни, имущество и свободу, но только в пределах монастыря, а за его границами мои друзья превратятся в обычных, всеми гонимых демов.
Автоматически я зашёл в свой кабинет, раздвинул оконные ставни, и внутрь ворвался чистый, свежий после дождя воздух, а с ним и голоса пастухов, выгоняющих стада на дальние луговые пастбища.
«Дождь. Этой ночью наконец-то прошёл дождь.
– Я вдохнул запах влажной земли и цветов, а в моем воображении возникло видение леса, омытого дождём - Лето заканчивается. В принципе, всё не так уж и плохо: безопасность членов ордена гарантирует один из наиболее влиятельных аристократов королевства. Так что же меня тут держит? Мавр сделал своё дело. Мавр может уходить».
Приняв решение, я вышел во внутренний двор, пересёк его и подошёл к вратам крепости. Тут, возле смены караульных, стоял Харальд и, увидев меня, варвар крикнул:
– Мисальдер!
– побратим подбежал ко мне и тише сказал: - Сергей, ты куда собираешься?
– Не знаю, - ответил я честно.
– Пойду, куда глаза глядят.
– Хорошо, - варвар одобрительно качнул своей гривой и безапелляционно добавил: - Мы с тобой, - и тут же уточнил, кто это мы: - Дик!
На зычный крик Харальда прибежал мой старый питомец дикий кот, которому я когда-то дал оригинальное имя Дик. Кошак был обряжен в кожаную кирасу, а присмотревшись к побратиму я понял, что и он готов к длительному походу.
– Харальд, - мой вопрос прозвучал неуверенно, - откуда ты знал, что я захочу покинуть монастырь?
– Это не я, - варвар повёл могучими плечами, расправляя лямки рюкзака.
– Это всё Дик, он с восхода солнца сам не свой.
– Понятно, - я с нежностью посмотрел на пета.
– Тогда в путь.
– Куда?
– решил уточнить Харальд.
– Я действительно не знаю... Яри ушла на юг, а мне не хочется с ней пересекаться. Значит - на север.
Втроём мы покинули монастырь и на душе у меня было необычайно легко, как в старые времена, когда мы путешествовали в поисках приключений.
Увертюра.
Всадники уехали, а у дороги остались лежать девятнадцать тел: восемь мужчин, четыре женщины и семь детей. Мужчины и дети умерли быстрой смертью. Четыре тележки из тех, что тащили за собой беженцы, полыхали вовсю, а пятая потихоньку тлела. Когда убийцы скрылись за берёзовой рощей, из кустов близ дороги вылезла молодая темноволосая женщина с тремя детьми.
– Роберт, тушите огонь, - сказала она, подталкивая старшего мальчика к тлеющей повозке. Он смотрел на мёртвых, в ужасе раскрыв голубые глаза.
– Ну же, Роб. Помогите мне.