Неприкаянные

Мванги Меджа

— Давай сюда, — предложил рабочий и нырнул под брезент у задней стенки шоферской кабины, под самым смотровым окошком. Здесь не дуло и было не так холодно.

Они лежали, задыхаясь и чихая от пыли, а самосвал между тем мчался все быстрее и быстрее. Разговаривать они не могли, даже если бы хотели. Грузовик оглушительно ревел и раскачивался на крутых поворотах, кидая их из стороны в сторону.

Прошло, как им показалось, совсем немного времени, а грузовик уже остановился. Меджа и его спутник думали, что это лишь временная остановка, поэтому

оставались под брезентом, но тут они услышали, как двери кабины открылись и снова закрылись и как под ногами вышедших людей заскрипела щебенка. Рабочий высунулся из пыльного, теплого укрытия, осмотрелся вокруг и стал вылезать.

— Приехали, — объявил он.

Меджа удивился, не услышав ни характерного городского шума, ни движения транспорта. Да и ехали-то они недолго. Может быть, свернули с шоссе и оказались не в городе, а в каком-нибудь другом месте?

Он выбрался наконец из-под брезента, поднялся на ноги и затаил дыхание. Самосвал окружали груды щебня. Прямо перед ним возвышался почти двухсотфутовый каменный массив, тянувшийся на многие ярды в ту и другую стороны. Сбоку машины, у самого массива, стояла камнедробилка.

Меджа постоял немного, разглядывая это сооружение из дерева, железных листов и каменных плит, и обернулся к рабочему, с любопытством наблюдавшему за ним. Потом спрыгнул на землю.

— Отсюда до города еще три мили, — сообщил рабочий. — Пойдем, я покажу тебе короткий путь.

Было около шести часов утра. Солнце только показалось на горизонте, и влажный воздух еще не прогрелся. Рабочий, миновав груды щебня, вывел Меджу на тропу, которая пересекала менее возвышенную часть массива, а затем поднималась вдоль обрыва. Когда они добрались до верху, Меджа запыхался. Отсюда город был хорошо виден. Его окутывала сизая дымка, сквозь которую с трудом пробивались уличные огни. Слабые, бледные, они гасли, словно от дуновения утреннего ветерка.

— Шофер рано утром в город не ездит, а то он подвез бы тебя, — объяснил рабочий. — Он должен дождаться, когда самосвал нагрузят щебнем. Однако до города, как видишь, не так уж и далеко. Еще по холодку успеешь добраться. Вот по этой тропе и шагай, пока не упрешься в шоссе. Пройдешь по нему несколько ярдов и увидишь слева продолжение тропы. Потом пересечешь речку, за ней-то и начинается город. Заблудиться там невозможно.

Меджа долго стоял в нерешительности. Рабочий молча смотрел на него, потом спросил:

— Ты все понял?

Меджа кивнул.

Меджа взглянул на него, потом на город, потом снова на него. Хотел было сказать что-то, но запнулся. Теперь, когда город был совсем рядом, он не знал, что там будет делать. Им овладело чувство страха. Такое же чувство он испытывал, когда приехал в город впервые. И многоэтажные громады зданий, и центральные улицы, и люди, ходившие по ним, — все пугало его.

— Спасибо, что подвезли, — сказал Меджа.

Усилием воли он заставил себя идти, но уже через несколько шагов остановился.

— Ну, будь здоров, — напутствовал

рабочий.

— Прощайте. — Меджа поплелся дальше.

Но идти ему не хотелось. Судя по тону этого человека, у него добрая душа, и он, возможно, в состоянии помочь. Глупо уходить от того, кто может оказаться твоим другом. Уходить, когда так нуждаешься в поддержке. Меджа снова остановился и решительно повернул обратно.

Но рабочего уже не было. Он ушел на карьер. На мгновение Меджу охватила паника. Мысль о том, что он упускает случай воспользоваться чьей-то помощью, страшила его. Но человек ушел, и он, Меджа, остался совершенно один. Нет, надо его догнать!

Он побежал по опасной тропе обратно, разбрасывая гальку, спотыкаясь об острые камни, царапая до крови руки и ноги. Наконец догнал рабочего, который, услышав за спиной шум падающей с обрыва гальки, обернулся. Песенка, которую он насвистывал, замерла у него на губах. Узнав в оборванце Меджу, он удивился и с улыбкой сказал:

— Ты испугал меня.

Меджа в растерянности остановился и ухватился руками за выступ скалы. Ноги у него дрожали. Он готов был убежать, но не мог сдвинуться с места. Некоторое время они пристально смотрели друг на друга.

— Что-нибудь надо? — уже без улыбки спросил рабочий.

Меджа судорожно сглотнул слюну.

— Может, тебя интересует, как добраться до какого-нибудь места в городе?

Меджа покачал головой и промямлил:

— У меня затруднение.

Рабочий озабоченно поглядел на него: неужели этот несчастный парень совершил какое-нибудь преступление?

— Неприятности с полицией?

— Нет.

— Что же тогда?

— Работа.

— Не понимаю.

— Мне… Мне… Не поможете ли вы мне с работой? Здесь.

Рабочий задумался, внимательно посмотрел на Меджу и покачал головой. Заметив на его лице выражение отчаяния, поспешно сказал:

— Не знаю пока. Но выясню. Вообще-то нам нужно несколько человек на место погибших. Тут у нас авария была. Надо с приказчиком поговорить. — Он внимательно оглядел Меджу. — Но работа у нас нелегкая. Поискал бы ты еще где-нибудь, а?

Только сейчас Меджа в полной мере осознал, как он ослаб и отощал.

— Я уже искал, — сказал он, опустив голову.

Рабочий вздохнул. Все понятно и без слов.

— Что же, пойдем к приказчику.

Они вернулись к грудам щебня. Самосвал, на котором они сюда приехали, стоял на прежнем месте. У конторы, рядом с дробилкой, толпились горнорабочие. Перед началом работы они должны были отметиться в табеле. Меджа не представлял себе, что на каменоломне трудится так много людей. Ему бросилось в глаза, что внешне эти горняки очень похожи друг на друга. Сходство заключалось не только в рваной, пропитанной пылью одежде, но и в богатырском телосложении. По сравнению с ними Меджа чувствовал себя маленьким и тщедушным. Некоторые из этих великанов шли вдоль отвесной скалы на свои рабочие места, неся на плечах тяжелые молоты и кайлы.