Неприкаянные
Шрифт:
Смотритель все еще стоял рядом, с другой стороны ворот.
— Не будь нелюдимым, — чуть слышно наставлял он. — Общайся с ними, веди себя дружелюбно. Нельзя полтора года стоять вот так и озираться по сторонам. Раз уж попал сюда, то постарайся с ними сойтись.
Меджа не показывал вида, что внимает советам начальника. Но хотя он и отказывался это признать, слова старика показались ему весьма убедительными. Да, с этой компанией надо мириться, иначе пропадешь. Он по-прежнему стоял, присматриваясь к заключенным. Хотелось выбрать человека, который хотя бы внешне располагал
— Меджа! — крикнул кто-то из арестантов и побежал к нему.
От неожиданности Меджа отпрянул назад и прижался к колючей проволоке; но, разглядев бежавшего, снова шагнул вперед и оказался в объятиях Майны. На намять ему тотчас пришли городские задворки, мусорные баки, тяжелый запах испорченных пищевых отбросов. Майну встреча потрясла не меньше, чем Меджу. Они жали друг другу руки, обнимались и снова жали руки. Арестанты и надзиратели с любопытством наблюдали за ними.
— Где ты пропадал все это время? — спросил Майна.
— Так, мотался где придется. Только не говори, что ты ждал меня здесь, а то я обижусь.
Майна засмеялся.
— Я так рад видеть тебя, Меджа.
— Здесь? — с притворным удивлением спросил Меджа. — Ты, верно, шутишь, брат. Как мне ни приятно видеть тебя, но даже ради этого я предпочел бы сюда не попадать.
Майна уловил его шутливый тон.
— А что? У тебя был выбор?
— Какой там выбор!
Приятели разом засмеялись. Потом, вдруг посерьезнев, внимательно оглядели друг друга.
— Неужели это и вправду ты, Меджа? — спросил Майна. — Ну, и здорово ты, брат, возмужал. Наверно, в супермаркете теперь витамины кладут в продукты?
Меджа покачал головой.
— Кто их знает. Давно уж я не бывал в тех краях.
— Где же ты был?
— Ты уже задавал мне этот вопрос.
— Нет, серьезно, Меджа. Как ты сюда попал?
— Как? — Меджа пожал плечами. — В тюремном фургоне приехал. Догадываюсь, что таким же способом и тебя сюда доставили.
— Я серьезно спрашиваю, — сказал Майна.
— В таком случае покажи мне, где девятая камера. А потом поговорим. Времени у нас уйма. Меня ведь на полтора года сюда упекли.
Майна прочел на груди у Меджи цифры 9999 и покачал головой.
— Невероятно.
— Что невероятно? Думаешь, мне пришлось давать взятку, чтобы попасть в эту клетку?
— Ладно, пошли, — сказал Майна. — У меня тоже камера девять тысяч девятьсот девяносто девять, сокращенно — девятая.
Майна повел друга между бесчисленными побеленными зданиями. Их барак оказался в самом дальнем углу. Окон в нем не было — свет проникал только через маленькие вентиляционные отверстия под самой крышей. Внутри барака тянулся длинный коридор, по обеим сторонам которого расположились камеры. На двери в конце коридора красным мелом было написано: «9999».
В камере не было
— Вот это и есть паша камера, — сказал Майна и сделал жест рукой. — Логово самых отъявленных негодяев. Предназначено для рецидивистов. Как видишь, дверь здесь запирают снаружи. Рассчитано это помещение на девять человек. Ты будешь девятым. Не знаю, чего ты наговорил старому тюремщику, только вижу, что он тебя невзлюбил. Поэтому и поместил к нам. Не повезло тебе. Твой матрац и одеяло вот здесь. Того человека, который пользовался ими до тебя, неожиданно обвинили в убийстве и повесили. Будь как дома.
Меджа оглядел белые стены. Ему все же не верилось, что это — тюрьма, где предстоит просидеть такой долгий срок. Тюрьма ему представлялась совсем другой. А еще более странным было то, что он оказался в одной камере со старинным другом Майной. Это никак не укладывалось в голове. Но одно Меджа знал наверное: здесь он не чувствовал себя как дома. Он прошел в угол и сел на кучу одежд.
— Ты хромаешь? — спросил Майна. — Они били тебя, когда арестовали?
Меджа вздрогнул и в страхе обернулся назад. Ему снова почудился тот губительный гудок автомобиля.
Но позади ничего, кроме белой стены, не было. Майна заметил его испуг.
— Что с тобой?
— Ничего. — Мысли Меджи витали где-то далеко.
— Ничего?
— Да отстань ты! Расскажу потом.
Майна кивнул.
— Чуть не забыл. Полтора года — долгий срок, черт побери. Успеешь еще рассказать.
Меджа промолчал.
В этот момент, словно по уговору, в камеру ввалились сразу семеро заключенных. Увидев Майну и Меджу, остановились у самой двери.
— Ага, пришли, — сказал Майна. — А у нас новый сожитель. Мой старый приятель. Меджей зовут.
Люди встали в шеренгу и молча уставились на новичка. Арестантские формы придавали им сходство с бойскаутами, вышедшими на парад. Дверь камеры закрыли и заперли снаружи на засов. Никто не оглянулся, когда надзиратель открыл глазок и вслух пересчитал всех. Потом послышалось его бормотание и шум удаляющихся шагов.
Семерка, выстроившаяся у двери камеры, не двигалась. Люди стояли точно солдаты; расставив ноги, заложив руки за спины, они смотрели на Меджу.
— Так вот, Меджа, знакомься.
Меджа кивнул. Майна начал представлять ему арестантов по порядку, слева направо. Всякий раз, назвав чье-то имя, он либо низко кланялся, либо отдавал честь. Это прикладывание руки к голове пробудило в Медже далекие воспоминания. Оно напомнило ему ферму с ее лошадьми, коровами, свиньями и огородами; напомнило толстого хозяина, злого приказчика, тощего, как щепка, повара по имени Бой и стройного озорного парня Майну. Точно так же Майна прикладывал руку к голове и в те времена, когда хотел сгладить свою вину за очередную шалость. Сколько лет уж прошло с тех пор, а он остался все таким же.