Непримиримые разногласия
Шрифт:
— Кто бы считал?
Раздался тихий стук в дверь.
— У меня сейчас последняя встреча на сегодня, Мэрилин. Я должна идти. Не смей садиться за руль.
Холли закончила разговор как раз в тот момент, когда вошел Кроуфорд. К вечеру на его щеках уже проступила щетина, пиджак помялся, галстук сбился набок, темно-русые волосы были всклокочены. В общем, выглядел он замечательно, и Холли захотелось бросится к нему и крепко обнять.
— Привет.
— Привет.
Она проследила за его взглядом:
— Мэрилин, — пояснила она, кладя телефон на стол.
— Она занимает первое место в моем черном списке.
— За то, что созвала пресс-конференцию? Я бы никогда не согласилась на нее, если бы не считала, что важно защищать твои действия.
— Ты уже это говорила, и это не меняет того, что ты пошла на неоправданный риск.
— Ты это тоже уже говорил, не обязательно повторять.
Он поправил галстук, расправил плечи, переступил с ноги на ногу. После нескольких минут неловкого молчания спросил:
— Где Деннис?
— Наверное, уже дома.
— У тебя?
— У себя.
— Хм. Короткий визит.
— Он приехал только для того, чтобы лично убедиться, что со мной все в порядке.
Кроуфорд издал ироничный смешок.
— Тебя чуть не застрелили, а он, обезумев от беспокойства, бросается к тебе… три дня спустя.
Холли улыбнулась.
— Ты довольно явно выразил свое отвращение к нему.
— Что меня выдало?
— Ты умчался, не сказав никому ни слова.
Кроуфорд выглядел сердитым, потом огорченным, потом снова сердитым.
— Он приехал и вел себя так, будто ты принадлежишь ему.
— Он обнял меня.
— Он прижался к тебе.
— В чем разница?
— В том, куда он положил свои руки.
— Мы с ним долго были вместе. Мы близкие люди.
— Он близкий, разумный и утонченный. Но у меня менталитет пещерного человека. Когда он прикоснулся к тебе, мне захотелось оторвать ему голову. Только мои руки могут касаться тебя.
— У тебя нет права.
Он прищурился.
— Есть, — он пошел к ней, а Холли попятилась, пока не уперлась в стол. — Этот неразумный, нерафинированный секс на твоем диване дал мне его.
Грохот его голоса и сами слова заставили ее сердце забиться быстрее, и, хотя Холли знала, что должна прекратить это, не могла себя заставить.
Кроуфорд прижал ее к столу, Запах этого мужчины, его грубая, неотшлифованная мужественность превратила ее упорядоченный мир в хаос.
— Твой план «забыть это» работает? — спросил он.
— Не очень.
Он положил ладони на ее бедра, так что пальцы касались ягодиц.
— У меня тоже.
Приглушенным голосом она сказала:
— Хочу, чтобы было, что помнить.
Он посмотрел ей в глаза.
— Ты помнишь это так же, как я?
— Как ты это
— Чтобы описать по-настоящему, придется употреблять…
— Неприличные слова?
— Самые непотребные, — он наклонился ближе и прошептал: — Хочешь услышать, как ты кончила в моих объятиях?
Она на мгновение закрыла глаза.
— Кроуфорд.
— Прости. Знаю. Не то место, не то время, все не то, — он разочарованно вздохнул, убрал руки и попятился. — Так неправильно, что мы даже не можем говорить об этом. Но, по крайней мере, ты начала называть меня по имени.
Холли отодвинулась от стола, чтобы не поддаться искушению притянуть Кроуфорда обратно.
— Прошлой ночью ты сказал мне: «Прощай».
— И не шутил.
— Это правильное решение.
— Это единственное решение. Для нас обоих. За исключением... — он посмотрел ей в глаза, вздохнул и пробормотал ругательство. — За исключением того, что, если бы знал, что тот раз с тобой действительно единственным, я бы не торопился.
Она опустила голову и почувствовала, что он тоже отвернулся. В конце концов, он прочистил горло.
— Нам нужно поговорить о делах. Тебе что-нибудь говорит имя Оттерман?
— Чак?
Он удивленно вскинул голову.
— Ты его знаешь?
— Конечно.
— Конфликтовала с ним?
— Вовсе нет. На самом деле, как раз наоборот. Он мой сторонник. Внес вклад в мою компанию.
Кроуфорд посмотрел на нее с недоумением, затем рассмеялся, затем провел рукой по лицу.
— Прекрасно. У Нила стояк будет.
— Что?
— Не имеет значения. Личная шутка, — он пораженно опустил плечи. — Зачем тебе понадобилось меня видеть?
— Садись, — она указала на стул напротив стола.
Он пристально посмотрел на нее.
— Мне кажется, что эта новость, которую я предпочел бы услышать стоя.
— Это плохая новость.
— Только такие я и получаю в последнее время. Давай, не тяни.
Удар нельзя было смягчить, и Холли даже не пыталась.
— Джо Гилрой подал заявление на временный запрет. Против тебя.
Несколько секунд Кроуфорд смотрел на нее так, словно она говорила на иностранном языке, затем непонимающе наклонил голову. Наконец, черты его лица напряглись от ярости.
— Сукин сын, — прорычал он сквозь зубы, повернулся и зашагал к двери.
Холли предвидела именно такую реакцию. Она перехватила его у двери и уперлась руками в грудь.
— Подумай! Если сорвешься сейчас, то будешь делать именно то, чего он от тебя хочет. Он позвонит в полицию, и это будет записано как домашнее насилие.
— Еще одна запись в моем досье. В этом гребаном файле!
— Вот именно! Ты будешь играть прямо ему на руку. Разве этого ты хочешь?
— Нет. Я хочу его пришибить.