Непристойная Блистательная Вечность
Шрифт:
Я оставляю «Мону Лизу» напоследок, и к тому времени, как добираюсь до неё уже ранний вечер. Приходится немного подождать в очереди, что даёт мне время подумать. До меня, наконец, доходит, что я в Париже. Две недели назад меня уволили с работы за то, что я даже не делала. С работы, зарплаты которой едва хватало, чтобы наскрести на ссуду за колледж и аренду. Раньше я даже никогда не мечтала о том, что окажусь здесь, в Париже, но вот она я — в этом красивейшем городе с любимым человеком. Невольно улыбаюсь, чувствую себя одновременно глупой, но самой счастливой из ныне живущих женщин.
Очередь движется дальше. Я
Коллинз — потрясающий мужчина. И после прошлой ночи, я уверена, единственное, что держит нас врозь — его желание порвать с Татьяной. Во всяком случае, я надеюсь. Но что, если прошлая ночь была ошибкой для него? После этого мы так и не разговаривали, а он не говорил, что собирается закончить с ней отношения. И сама я не хочу подталкивать его к разрыву с ней, если это не то, чего он хочет. Возможно, мне следует отпустить случившееся ночью. Во мне нарастает тревога.
Люди, стоящие впереди, расходятся в стороны, и я оказываюсь прямо перед Моной Лизой. Кучу раз мне попадались её изображения, но когда я стою перед настоящей картиной, у меня из лёгких исчезает весь воздух. Я явно вижу из-за чего вся шумиха. От тонкости выражения её лица у меня мурашки бегут по коже. Она улыбается, как будто знает что-то, чего не знаю я. Меня почти одолевает соблазн спросить её, знает ли она, как мне поступить с Коллинзом. Хочет ли он остаться с Татьяной?
Но Мона Лиза не умеет разговаривать, и люди, стоящие в длинной очереди за моей спиной, желают её увидеть. Так что, опустив плечи под тяжестью этих не заданных вопросов, я отправляюсь на выход и выхожу на тускло освещённую улицу. Коллинз сказал, что не вернётся к ужину, поэтому я решаю прогуляться вдоль Сены, надеясь, найти хорошее место для перекуса.
Город кишит туристами и парижанами, вышедшими насладиться прекрасной ночью. Пока я неторопливо проделываю путь вниз по реке, я отмечаю, что у всех есть пары. Та, что стоит впереди — держатся за руки. На бульваре, мужчина с женщиной сидят на скамейке и с тоской смотрят друг другу в глаза. Я прохожу мимо ещё одной тесно обнявшейся пары, которые, облокотившись на перила, смотрят вниз на реку.
Вместе.
Когда я замечаю их, сердце наполняется грустью. Обнимаю себя руками, вдруг замёрзнув и чувствуя себя одинокой. Весь день я бродила по этому романтичному городу как влюблённая дурочка, хотя мужчина, которого я люблю, даже не мой, и я вообще не уверена, что он когда-то станет таковым.
Пустота накрывает меня так внезапно и ошеломительно, что мне становится больно, а глаза заволакивает слезами.
Две недели назад у меня, по крайней мере, была работа и квартира. А сейчас у меня ничего нет. Я хочу верить, что Коллинз оставит Татьяну, но горькая правда заключается в том, что никаких гарантий не существует.
Понятия не имею, что будет дальше.
Глава 17.
Коллинз
В отеле освободился ещё один номер, поэтому я оставил Мию в апартаментах одну, выбрав для себя комнату, где я не буду делить постель с женщиной, искушающей меня до глубины души. Не получается представить, как я смогу провести каждую ночь оставшейся недели, не поддавшись желанию наброситься на неё. Тем более я
Встреча с Пьером и его руководителями прошла лучше, чем ожидалось, так что ко мне должно было вернуться хорошее настроение, но когда мы с Мией приезжаем домой, во мне шевелится чувство печали.
Татьяна сидит на кухне, когда мы заходим внутрь. Она визжит и бежит ко мне, драматично закинув за шею руки, и у меня не получается избавиться от чувства, будто это всё шоу, а вовсе не искреннее проявление чувств.
— Я скучала по тебе, — произносит она, целуя воздух у моей щеки.
Я даже не могу подобрать ответных слов. Мои глаза следят за движениями Мии. Она отворачивается от нас, но не раньше, чем я успеваю уловить проблеск горечи в её глазах. Она отходит к холодильнику и берёт из него бутылку воды.
— Ну, как всё прошло? Как Париж? — интересуется она.
— А как Нью-Йорк? — осторожно спрашиваю я в ответ.
Она пренебрежительно машет рукой, и мне становится интересно, соврёт ли она.
— Чокнутый фотограф отменил съёмку. Я осталась дома.
— Стоило сказать об этом. Ты могла бы поехать с нами. — Слова отдают фальшью во рту, и я знаю, что они совершенно неправильны. Миа — идеальный компаньон. Мне просто хотелось услышать от Татьяны признание, что я её нисколько не волновал, ведь она отрывалась в клубе с хрен знает кем.
Она вновь отмахивается.
— Уверена, Миа отлично справилась с моей ролью. — Потом поворачивается к Мии. — Ты позаботилась о моём мужчине?
Миа, широко раскрыв глаза, кивает.
— Да. — Её глаза украдкой находят мои, а потом опускаются к полу.
Блядь. Миа не умеет врать. Она не из таких людей. И сейчас я чувствую себя даже большим козлом, потому что не только воспользовался ею для удовлетворения собственных потребностей в Париже, но ещё и поставил в положение, где, как ей кажется, нужно солгать.
— Поездка получилась хорошей, — говорю я, пытаясь сгладить неловкость момента.
Миа снова поднимает глаза, встречаясь взглядом с Татьяной.
— Коллинз был великолепен. Он почти сразу же покорил Пьера и Адель.
— Это ты была потрясающей, — поправляю её я.
— Стойте, а кто эти Адель и Пьер? — спрашивает Татьяна.
Брови Мии сходятся на переносице.
— Пьер Дюшарм, генеральный директор «Дюшарм Индастрис»... и причина всей поездки. — Она будто в шоке от того, что Татьяна не знает этой информации, учитывая, как это важно для меня.
Татьяна кивает.
— Ах да, точно. Так вы только работой занимались или успели и повеселиться?
Миа нервно смеётся.
— Повеселиться тоже. Коллинз позаботился, чтобы поездка для меня была идеальной.
Сжав челюсть, я подавляю воспоминания о голом, фигуристом теле Мии, пляшущие в голове, её довольном стоне, когда она впервые попробовала настоящего крок месье, озорном блеске глаз от перепитого вина и искреннем смехе, когда я взял её на вершину Эйфелевой башни.
Я обмениваюсь с Мией многозначительным взглядом, словно объясняя, что рад тому, что со мной была именно она. Татьянин взгляд мечется между нами, и она хмурится, как будто только что решала сложное уравнение. Я точно вижу момент, когда в ней что-то щёлкает. Её руки взлетают к бёдрам, а глаза, прищурившись, останавливаются на Мии.