Непристойная Блистательная Вечность
Шрифт:
— Три, — говорю я, улыбаясь ему с полуприкрытыми глазами.
— Три раза, — ворчит он и улыбается в ответ. Ему-то точно известно, что я считаю. — Я задолжал тебе парочку за время, проведённое на лодке отца. — Он наклоняется ниже, оставляя нежный поцелуй на моих губах.
Я целую его в ответ.
— Ничего ты мне не должен. Я уже говорила, что та ночь была идеальной.
Расслабленная улыбка расползается по его лицу, переполняя меня радостью.
— Эта тоже идеальная.
Пока я лежу в его объятьях, мы разговариваем
— Спасибо, что поехала сегодня с нами. Для меня многое значит, что ты проводишь время с моей семьёй.
Из меня вырывается хихиканье.
— Не могу назвать то, чем мы сейчас занимаемся «временем с семьёй», — замечаю я, очерчивая пальцем его твёрдую грудь. Испытываю искушение опустить руку ниже и проверить, смогу ли я соблазнить его ещё разок. Но меня пронзает укол вины, и я останавливаю руку, вместо этого сказав:
— Кстати, говоря о твоей семье — может быть, нам стоит выйти отсюда и присоединиться ко всем? Ты же хозяин. — Слава Богу, он не управляет лодкой.
Видно, что Коллинз не готов положить конец нашему времени наедине, как и я, но причины на то есть.
— Ладно, давай помоемся, — он с рычанием садится ровно и привлекает меня в объятья. Я взвизгиваю и обвиваю его рукой за шею, пока он несёт меня в ванную.
В душе мы вместе намыливаемся, и сначала он помогает мне помыться, грубыми руками скользя по моей спине, рукам и бёдрам. Я упиваюсь каждым его прикосновением, в то время как его руки наслаждаются каждым изгибом моего тела. А потом приходит мой черёд. Я вожу руками по гладкому, мускулистому телу, оценивая твёрдые мышцы. Его пресс из шести кубиков оказывает на меня слишком большое влияние, поэтому я провожу пальцами вниз по его животу.
Он со смехом отстраняется.
— Прости, — говорю я. — Я забыла, что ты тоже боишься щекотки.
Коллинз быстро притягивает меня обратно к себе.
— Ты никогда не должна извиняться за то, что трогаешь меня, — заявляет он, тянется мне за спину и выключает воду, после чего берёт полотенце, заворачивая меня в него.
Пока мы одеваемся, раздаётся стук в дверь.
— Ребят, вы закончили? — Это Пэйс.
Глаза Коллинза темнеют, и по его реакции можно сказать, будто Пэйс только что нарушил какой-то мужской кодекс, но потом Коллинз встречается со мной взглядом, и выражение его лица снова смягчается.
Коллинз натягивает шорты и проверяет, что бы я тоже была прикрыта бикини, прежде чем открыть дверь.
— Это не папина маленькая лодка, тут полно других спален на выбор. — Его голос понижается на последнем слове, словно его удивило то, что он увидел за дверью. Я выглядываю из-за его плеча и нахожу Пэйса, который, посмеиваясь, держит за руку Макса.
— Эй, дружок, — переключается на Макса Коллинз. — Как дела?
— Мы с Максом осматривались
— Конечно, мы можем посмотреть фильм, — отвечает Коллинз. Он берёт меня за руку, и мы вместе идём в комнату с домашним кинотеатром, где находим всех остальных. Софи с Колтоном заняли одно из четырёх кресел, Кайли другое, к которому тут же бросается Макс, чтобы присоединиться к ней.
— И какой фильм мы будем смотреть? — интересуется Коллинз, вынимая пульт из потайной панели, встроенной в стену. Мы занимаем свободные места, и он обнимает меня одной рукой. Я сворачиваюсь у него под боком.
— «Гремлины»! — вопит Макс. Я сразу понимаю, что это странная просьба. Этот фильм вышел в год моего рождения, о чём я знаю только благодаря своей старой футболке из комиссионки, которая была на мне в тот день, когда Коллинз меня спас.
— Что ещё за «Гремлины»? — хихикает Софи.
Кайли поворачивается к ней:
— Это фильм, в честь которого Коллинз назвал свою лодку.
Пэйс фыркает со смеху.
— Ну да, конечно, Коллинз назвал лодку в честь фильма из восьмидесятых. — Его голос сочится сарказмом.
Колтон смеётся вместе с ним.
— Ага, он просто обожал эти милые пушистые создания.
Софи пихает Колтона в бок.
— Ну что? Что смешного?
Пэйс смеётся так сильно, что у него не получается ответить, но Колтон, в конце концов, всё-таки выдавливает из себя дразнящим голосом:
— Он назвал лодку в честь своей первой любви.
Софи с Кайли смотрят на парней, будто те спятили.
Я чувствую, как горят щёки, пытаясь спрятать лицо на груди у Коллинза.
— Гремлин — это прозвище Мии, — добивает Колтон.
— Оу-у, — восклицают одновременно Софи и Кайли. Их глаза полны зависти.
Я кротко улыбаюсь им обеим. Потом поднимаю взгляд к Коллинзу, ожидая, что он снова разозлится на своих братьев за нарушение кодекса, но остаюсь удивлена, когда нахожу его добрые, заботливые глава, в ответ смотрящиеся на меня с любовью. Он усмехается и целует меня в макушку. Видимо, его не покоробило от этой череды уколов. И даже больше, он не стал отрицать. Даже не смутился от того, что его братья назвали меня его первой любовью. Сердце подскакивает к горлу, и я тянусь поцеловать его.
— Фу, — ноет Пэйс. — Снимите номер!
Остальные смеются. Но потом он передумывает.
— Забудьте. Иначе мы больше не увидимся. Оставайтесь, но держите себя в руках. — Он втискивается в кресло рядом с Максом и Кайли, закидывая руку на Макса, слово подчёркивая, почему нам нельзя переходить границы.
— Ладно, теперь «Гремлины», — произносит Коллинз, достаёт пульт и легко находит фильм на одном из своих спутников.
— Ты же его видела, да? — спрашивает у меня он.
Я качаю головой.