Неприятности где-то рядом

Бегоулова Татьяна

На гневную речь святейшего ответил целитель Тевар. Все это время он хлопотал над отцом Уфилом.

– К моему великому сожалению, привести Ловесли к присяге невозможно. Он скончался ранним утром. Я сам составлял свидетельство о смерти. Увы.

Значит, одним свидетелем меньше. Точнее соучастником. А ведь кроме слов Ловесли у нас с Альдином и нет доказательств вины святейших. Ох, мамочки…

– А что с отцом Уфилом?- король хмуро наблюдал за манипуляциями целителя. Старик в своей непередаваемой манере всплеснул руками и восторженно поскреб ногтями щетину на подбородке:

– Это невероятно, ваше величество, но состояние здоровья святейшего, как и его внешний вид соответствуют

возрасту ста двадцати лет! Первый раз такое вижу! – и целитель вновь склонился над Уфилом.

Нэйрван обратился к святейшим:

– Кто из вас может мне связно объяснить, в чем именно обвиняются дочери оступившихся, которых совет святейших намеревался забрать из дворца в обитель?

Поднялся все тот же святейший, который только что громко возмущался. Король кивнул:

– Святейший отец Трим, я вас слушаю.

На святейшем было такое же белоснежное одеяние, что и на отце Винтере. Значит, светлейший. Я понятия не имею, по какому принципу святейшие определяют цвет своих балахонов, но успела заметить, что светлейшими называют только тех, кто носит белоснежные одежды. Отец Уфил носит серебристо-серый балахон. Отец Винтер и еще трое святейших – белоснежные, остальные присутствующие святейшие – темно-пепельные. Вот и разберись в их иерархии.

– Ваше величество, после громкого дела тридцатилетней давности, совет святейших пристально наблюдает за деятельностью всех общин на территории королевства. И нами было замечено, что Даурская община, хоть формально и прекратила свое существование, но в последние три года ведьмы заметно активизировались. Они стали общаться друг с другом. А несколько дней назад и вовсе собрались всей общиной, нарушив запрет. Наши осведомители, а нам приходится прибегать к их помощи, доложили, что зреет заговор. Ведьмы Даурской общины пытаются просочиться в круг приближенных лиц его величества. И то, что происходит сейчас, наглядный тому пример. Одна из дочерей оступившихся, Сафрина Каннэпи, крутится возле наследника, пытаясь соблазнить его. Вторая пытается выдать себя за вашу дочь. Всё это тщательно спланированный заговор. Они втираются в доверие королевской семьи, чтобы склонить чашу весов в пользу ведьм. И что будет дальше, понятно – Даурскую общину помилуют, вернут ей все права. И искра заговора разрастется в пламя! Ведьмы взойдут на трон!

Я смотрела на святейшего и недоумевала. А ведь он, похоже, искренне верит в то, что говорит. И отец Винтер сокрушенно кивает словам отца Трима. Совершенно искренне кивает! Если отец Уфил просто сочился лицемерием и лживостью своих слов, то светлейшие производили совершено иное впечатление. Кто кого водит за нос? И тут меня словно кто-то потянул за язык. Не обращаясь ни к кому конкретно, а будто бы самой себе, я пробормотала:

– Так напоите зельем истины святейших и всё сразу узнаете.

Но меня услышали.

Глава 31. Когда правда глаза колет

Судя по реакции святейших, мое предложение прозвучало кощунственно для этого мира. Видимо, здесь принято слова святейших считать истиной в высшей инстанции, не иначе. А вот король отнесся к моему предложению с интересом. Он тут же задал вопрос Тевару:

– Господин Тевар, у вас есть необходимый запас зелья истины? – но старик не успел ответить, вмешался Гарольд:

– У меня есть, ваше величество. Наисвежайшее.

И после кивка короля, звездочет оставил Эмилию на попечение фрейлины Валенсии. Не королевский зал, а просто проходной двор какой-то. Святейшие загудели, возмущенно забормотали, и слово взял святейший отец Трим:

– Ваше величество, в таком случае мы требуем, чтобы допрос с применением зелья истины был устроен

и дочерям оступившихся!

Нэйрван признал их требование справедливым и в королевский зал приказали привести Сафрину и Латифу. Я смотрела на всё это безобразие с философским спокойствием. Гораздо больше меня сейчас занимал отец Уфил, а точнее, его слова, которые он выкрикнул, когда моя сила атаковала его. Он кричал, что пророчество исполнилось. А откуда он знает о пророчестве? Дернув Альдина за рукав, я поинтересовалась у него:

– Ты кому-то говорил о моем пророчестве?

Альдин склонился ко мне, отвечая так, чтобы слышала только я. А я краем глаза уловила, как недовольно поморщился король батюшка, наблюдая за мной и Рэсвардом.

– Разумеется, нет. Ты тоже уловила эту оговорку Уфила?

– Уфила нужно допросить в первую очередь, пока он коньки не отбросил.

Поймав недоуменный взгляд Рэсварда, пояснила:

– Пока он не умер. От старости, например. Или из вредности.

Эдгар, который привел Латифу и Сафрину, с облегчением передал их Альдину. Девчонки испуганно косились на святейших и жались друг к дружке. И я их прекрасно понимаю. Меня от паники спасало только присутствие Альдина. Чтобы немного их приободрить, я улыбнулась им и подмигнула. Но мой потрепанный вид вкупе с этой пантомимой возымел скорее обратное действие. Латифа икнула и медленно опустилась на вовремя подставленный ей Эдгаром стул. Сафрина была бледна, но старалась держаться с достоинством. Тут и Гарольд подоспел, неся графин с мутной жидкостью.

Прежде чем решить, кто первый будет отвечать на вопросы, Альдин и Тевар поочередно понюхали содержимое графина и только убедившись, что это на самом деле зелье истины, приступили к процедуре.

Король сначала решил допросить дочерей оступившихся, то есть меня с девчонками. Уверена, что тут святейших ожидает полный облом. Какие из нас заговорщицы? Посмотрите на Сафрину, она хоть и держится из последних сил, но наверняка ей очень хочется грохнуться в обморок. Тевар смерил миниатюрную фигуру Сафрины взглядом и на глаз отмерил ей дозу зелья. Подруга, не колеблясь, выпила, тем самым, давая понять святейшим, что ей бояться нечего. Допрос вел Альдин. Я прямо залюбовалась им, когда он, заложив руки за спину, остановился посреди зала и, повернувшись к Сафрине, задал первый вопрос:

– Как ваше полное имя?

– Сафрина Каннэпи, господин Рэсвард.

– Сафрина, с кем из ведьм Даурской общины вы поддерживаете связь?

– Ни с кем, господин Рэсвард.

Тут выкрикнул один из святейших:

– Но её мать ведьма, это невозможно!

Сафрина повернулась в сторону святейшего:

– Я не поддерживаю отношений с мамой. Она ушла из дома.

Альдин вскинул руку, призывая всех к тишине.

– Сафрина, что вы слышали о заговоре ведьм?

Приятельница повела плечами:

– Только то, что этот заговор раскрыли тридцать лет назад.

Рэсвард повернулся к королю, как бы спрашивая: вы удовлетворены? Нэйрван хмуро задал свой вопрос:

– Какие у тебя, Сафрина, отношения с Олафом?

Она покраснела и, сбиваясь на шепот, ответила:

– Мы просто разговариваем. Его высочество интересуется звездными картами, способами их чтения. А я немного разбираюсь в этом, ведь мой отец был прорицателем.

Нэйрван довольно кивнул и взглядом указал на Латифу. Той целитель отмерил дозу также на глаз. Латифа выпила предложенное зелье, и Альдин обратился к ней с теми же вопросами. Приятельница, запинаясь и вздрагивая, ответила, что зовут её Латифа Перси. Связей с ведьмами она не имеет, и о заговоре слышала то же самое, что и Сафрина. Теория святейших рассыпалась на глазах и ввергала их в недоумение.