Неприятности в клубе 'Беллона'
Шрифт:
Миссис Джордж Фентиман выдвинула для гостя кресло, а сама присела на низкий пуф. Ей исполнилось около тридцати пяти; и в лице ее еще сохранились следы былой красоты, хотя болезнь и заботы состарили Шейлу до срока.
– Не огонь, а одно название!
– угрюмо заметил Джордж.
– Что, угля больше нет?
– Мне очень жаль, - отозвалась Шейла.
– Нынче поденщица ведра толком и не наполнила.
– Так почему ты не проследишь, чтобы наполняла? Это уже не в первый раз. Если в ведре для угля хоть что-то осталось, эта особа почему-то считает, что наполнять его незачем.
– Я схожу принесу.
– Нет, не трудись. Я сам. Но ты уж не забудь сказать поденщице.
–
– Старушенция глупа как курица. Нет, Шейла, не ходи - я не допущу, чтобы ты таскала на себе уголь.
– Чепуха, - не без ехидства отозвалась жена.
– Какой ты все-таки лицемер, Джордж. И почему это рыцарский дух просыпается в тебе только в присутствии гостей?
– Позвольте мне, - порывисто предложил Уимзи.
– Я люблю носить уголь. В детстве я уголь просто обожал. Сколько от него грязи, сколько шуму прелесть что такое! Так где же он? Ведите меня прямо к месту!
Миссис Фентиман выпустила ведерко, а Джордж и Уимзи, состязаясь в учтивости, некоторое время вырывали ценный приз друг у друга. В конце концов к громоздкому ларю на заднем дворе отправились всем скопом: Уимзи добывал уголь лопатой, Джордж подставлял ведро, а дама держала длинную свечку, крайне ненадежно закрепленную в эмалевом подсвечнике на несколько размеров больше, чем нужно.
– И скажи миссис Крикетт, - не отступался Джордж, с раздражающим упрямством вновь и вновь возвращаясь к наболевшему вопросу, - чтобы каждое утро наполняла ведро, как полагается.
– Я попытаюсь. Но миссис Крикетт терпеть не может, когда ее отчитывают. Я вечно боюсь, что она соберется увольняться.
– Но ведь на свете, наверное, есть и другие поденщицы?
– Миссис Крикетт - безупречно честная женщина.
– Знаю; но ведь честность - еще не все. Ты с легкостью подыщешь замену, надо только постараться.
– Хорошо, я обо всем позабочусь. Но почему бы тебе самому не поговорить с миссис Крикетт? Ведь утром я ее, как правило, не застаю.
– Да, безусловно, я знаю. Вовсе незачем лишний раз напоминать мне о том, что на хлеб зарабатываешь ты. Ты считаешь, меня такое положение дел несказанно радует? Уимзи тебе расскажет, что я на этот счет думаю.
– Не глупи, Джордж. Лорд Питер, и почему это мужчины так трусят объясняться с прислугой?
– Объясняться с прислугой - прямая обязанность женщин, - возразил Джордж, - это вообще не мое дело.
– Ну, хорошо, я поговорю с ней - но за последствия отвечаешь ты.
– Никаких последствий не будет, дорогая моя, если ты проявишь хоть немного такта. Вообще не понимаю, из-за чего столько шума!
– Хорошо же, я буду сама любезность. А вы, лорд Питер, не страдаете от поденщиц, я надеюсь?
– Боже праведный, конечно, нет!
– перебил жену Джордж.
– Уимзи живет пристойно. На Пиккадилли о возвышенных радостях нищеты и не ведают.
– Мне изрядно повезло, - отозвался Уимзи с покаянным видом, что неизбежно порождается обвинением в избыточном богатстве.
– Мой дворецкий предан мне всей душой и исключительно понятлив; он заботится обо мне, точно мать родная.
– Да уж, небось, помнит свою выгоду, - сварливо заметил Джордж.
– Право, не знаю. Думаю, Бантер останется мне верен при любом раскладе. В войну он некоторое время состоял при мне сержантом, мы с ним вместе в такие переплеты попадали, что вспомнить страшно; а когда все закончилось, я разыскал его и взял к себе. Бантер, разумеется, и прежде состоял в услужении, но хозяин его погиб, семья разъехалась, так что моему предложению он только порадовался. Просто не знаю, что бы я теперь без Бантера делал.
–
– предположила Шейла, торопливо хватаясь за эту, как ей казалось, безобидную тему.
– О да. В обращении с фотокамерой ему просто нет равных. Единственная загвоздка состоит вот в чем: он время от времени запирается в темной комнате, а мне приходится перебиваться самому. Я даже телефон к нему провел. "Бантер?" - "Да, милорд!" - "Где мои запонки?" - "В среднем отделении третьего выдвижного ящичка справа в комоде, милорд". "Бантер!" - "Да, милорд".
– "Куда я задевал портсигар?" - "Сдается мне, в последний раз я наблюдал его на пианино, милорд".
– "Бантер!" - "Да, милорд!" - "Я тут запутался с белым галстуком".
– "В самом деле, милорд?" "Послушай, ты не можешь что-нибудь сделать?" - "Прошу меня простить, милорд, я произвожу проявление фотопластинки".
– "К черту пластинку!" "Как скажете, милорд".
– "Бантер... подожди... зачем все воспринимать так буквально? Докончи проявку, а потом приходи завязать галстук". "Всенепременно, милорд". А я, видите ли, сиди и страдай, пока эту треклятую пластинку не закрепят, или что уж там с ними делают. Просто-таки раб в собственном доме - вот что я такое.
Шейла рассмеялась.
– Отродясь не видела таких счастливых да балованных рабов! А сейчас вы что-нибудь расследуете?
– Ну да. Собственно говоря - ну вот, снова!
– Бантер удалился от мира в фотографическую тьму на весь вечер. У меня и крыши над головой не осталось. Вот, скитаюсь неприкаянно, точно эта пташка без ног, как бишь ее там...
– Сочувствую: до какой же крайности нужно было дойти, чтобы искать приюта в нашей нищей конуре, - кисло рассмеялся Джордж.
Уимзи уже начал жалеть о том, что пришел. Миссис Фентиман досадливо хмурилась.
– На эту реплику можете не отвечать, - проговорила она, пытаясь свести дело к шутке.
– Ответа нет и быть не может.
– А пошлю-ка я эту загадку тете Джудит в еженедельник "Веночки для Рози", - подхватил Уимзи.
– "А. отпускает замечание, на которое нет ответа. Что делает Б.?"
– Вы уж извините, - промолвил Джордж, - собеседник из меня нынче никудышный. Сущим дикарем становлюсь. А вы разговаривайте, не стесняйтесь, а на меня и внимания не обращайте.
– И какая же тайна на очереди?
– полюбопытствовала Шейла, ловя мужа на слове.
– Да, собственно говоря, это забавное дельце насчет генеральского завещания. Мерблз предложил мне покопаться в вопросе о наследовании, выяснить, кто кого пережил..
– Ох, вы полагаете, что сумеете все уладить?
– Очень на это надеюсь. Но дело и впрямь тонкое: того и гляди счет пойдет на секунды. Кстати, Фентиман, а вы, случайно, не были в курительной клуба "Беллона" утром одиннадцатого ноября?
– Ах, вот вы зачем пришли! Так бы сразу и сказали! Нет, не был. Скажу больше: я ничего ровным счетом не знаю. И с какой стати эта мерзкая старая карга Дормерша не могла оставить пристойное, разумное завещание, раз уж взялась, это для меня тайна за семью печатями. И какой смысл оставлять такие деньжищи старику, если она отлично знала, что он того и гляди сыграет в ящик? И почему, в случае его смерти, ей понадобилось передавать все состояние в обход законных наследников этой девчонке Дорланд, у которой ни малейших прав нет? И хоть бы хватило порядочности у негодяйки подумать про нас с Робертом...