Неравная игра

Пирсон Кит А.

Лично я подозреваю, что народ предпочел бы ее коллекции эпидемию хламидиоза.

Словом, утро выдалось не из лучших, никакого сравнения со вчерашним приятным вечером. Устроившись на диване в пижамке, в компании бутылочки вина и пиццы, я самозабвенно изучала предложения экзотических отпусков — спасибо неожиданно свалившемуся наследству.

Прежде чем выбирать место вожделенного отпуска, необходимо официально договориться о сроках, что означает разговор с Дэймоном. Без всякого энтузиазма направляюсь к нему в кабинет.

—

Есть минутка? — спрашиваю я, постучавшись в распахнутую дверь.

— Вообще-то, нет.

— Прекрасно, мне хватит и тридцати секунд. Я хочу оформить отпуск.

— Зачем? — тут же вскидывает он голову.

— Потому что имею на него право.

— Да конечно! — фыркает шеф. — Продолжай не являться в редакцию, как вчера, и окажешься в бессрочном отпуске.

— Я работала с источником.

— Правила тебе известны. Утренние собрания обязательны для всех, никаких отговорок.

— Сделаю выводы. Так как насчет отпуска?

С брезгливой гримасой Дэймон утыкается в монитор.

— Когда? — бурчит он спустя некоторое время.

— В следующем месяце.

— Не, никак.

— А через месяц?

— До конца июля все уже расписано.

— Но я не хочу отдыхать во время школьных каникул! Ценник вдвое выше, и везде оравы визжащих паршивцев!

Брезгливость на его роже трансформируется в надменность.

— Мне-то что? Раньше надо было суетиться.

— Вообще-то, если подумать, отпуск в сентябре звучит тоже неплохо. Вроде как Джини недавно перенесла свой с сентября на октябрь?

«Накося выкуси, Дэймон!»

— Как скажешь, мне без разницы. А теперь будь так добра, займись работой.

Я с улыбкой удаляюсь.

На самом-то деле ждать до сентября мне вовсе не улыбается, но Дэймону знать об этом совершенно незачем. Тем не менее лучше пять месяцев ожидания, чем отпуск в школьные каникулы. Коли на то пошло, две недели подряд таскаться к гинекологу и то лучше.

Радуясь этой маленькой победе, возвращаюсь за свой стол, плюхаюсь в кресло и упираюсь взглядом в монитор. Мотивация нулевая — работы полно, но ничего стоящего. Решаю пока не утруждаться, а покопаться в Твиттере — глядишь, и взбешусь до рабочего состояний.

Вопреки моим ожиданиям, о вчерашнем посте ничего нет — ни комментариев, ни ретвитов, ни хотя бы одного лайка. Либо «Клоуторн» такая же загадка для моих подписчиков, как и для меня, либо за ночь от меня отписались все восемьсот человек. Кликаю на свой профиль и обнаруживаю, что моего твита с фотографиями блокнота в публикациях просто-напросто нет.

Напрягаю память. Пост я написала точно, но вот выложила ли его? Совершенно не помню, однако все ясно и без напряжения памяти — а иначе как еще объяснить отсутствие твита. Беру телефон и загружаю только фотографию обложки блокнота, после чего удостоверяюсь, что пост появился в моей ленте. Черт, если не получается уйти в отпуск, нужно заняться йогой или чем-нибудь в этом роде, а

то уже ум за разум заходит.

В открытом телефонном фотоальбоме на глаза мне попадаются печальной памяти снимки, сделанные в прошлом ноябре в «Кентонском конском дворе». Теперь-то толку от них никакого, и я безжалостно удаляю их, за исключением трех с Клементом. Вспоминаю вчерашний разговор и его слова о судьбе.

И в голову мне приходит одна мысль.

В судьбу я не верю, но верю, что с этим крупным мужчиной все не так просто, а журналистское расследование о жизни решали из преступного мира, возможно, как раз и есть та самая заветная статья, что столь отчаянно требуется для моей карьеры.

Есть, правда, одно небольшое затруднение: я понятия не имею, где его искать.

Наобум набиваю в Гугле «Клемент» и перехожу на поиск по изображениям. М-да, результаты и за неделю не просмотришь. И почему я не взяла у него номер телефона, да хотя бы полным именем не поинтересовалась? Абсолютно не с чем работать… Или все-таки есть с чем?

Постукивая ручкой по столу, обдумываю возможные последствия.

Да какого черта!

Минут пять трачу на поиски, и найденное название заведения приводит меня в некоторую растерянность. Тем не менее обдумываю тактику разговора и набираю номер.

В трубке раздается бодрый голос с явственным акцентом среднего класса:

— Доброе утро, «Дом Клемента».

— Мистер Хаксли?

— Слушаю.

— Меня зовут Эмма Хоган, и я звоню в надежде на вашу помощь.

— Смотря что вы от меня хотите, — с некоторым подозрением отзывается мужчина. — Кто вы такая, мисс Хоган?

Если я признаюсь, что работаю журналисткой, наш разговор прекратится, толком и не начавшись.

— Я звоню насчет нашего общего друга.

— И кого же именно?

— Насчет Клемента.

На другом конце линии воцаряется тишина.

— Мистер Хаксли? Вы здесь?

— Да, здесь, — наконец тихо отзывается он.

— Вы слышали, что я сказала?

— Да.

— И?

— Вы знакомы с Клементом? — настороженно спрашивает Уильям Хаксли.

— Только вчера с ним познакомилась.

— Где?

— Если вкратце, мы с ним проболтали несколько часов, но в толпе на «Ватерлоо» я его потеряла.

— Какой?

— Затрудняюсь ответить на ваш вопрос, мистер Хаксли, ей-богу. Как я сказала, мы не так уж долго говорили.

— Да, конечно. Прошу прощения за бесцеремонный вопрос, но почему вы мне звоните?

— Он рассказал мне, что помогал вам решить одну проблему. Это так?

Снова следует молчание. Наконец:

— Да, так.

Хотя меня так и подмывает спросить о произошедшем в конюшне, я все-таки избегаю касаться острых тем и следую своему плану.

— Что ж, у меня тоже возникла проблема, и помощь Клемента мне не помешала бы.

— Даже если так, вы не ответили на мой вопрос. Почему вы мне звоните?