Неразгаданные сердца
Шрифт:
— Что же привело тебя в Райборн после стольких лет? Почему ты не поехал в замок, как подобает благородному гостю, а таишься в лесу, словно злодей-разбойник?
Гален невольно усмехнулся. Вот что значит разница во мнениях: Амисия сразу увидела в нем романтического героя, а отец Петер — ныне аббат Петер — заподозрил в злодействе. Пытаясь выиграть время, чтобы решить, можно ли довериться аббату, Гален с рассеянным видом взял со стола одну монету и задумчиво произнес:
— Мне довелось не раз испытать в бою все воинские премудрости, которым учили меня лорд
В лицо аббата, выражавшее пытливое ожидание, пристально смотрели серебристо-зеленые глаза. Гален понял: его собеседник хочет узнать, на чьей стороне он сражался в этих битвах. Снова обратив взор на круглый медяк, лежащий на ладони, словно это была редкая диковинка, он негромко сказал:
— Я не питаю почтения к нашему королю, а уж тем более — к французам. Да, год тому назад мы с отцом стояли на поле Раннимеда и смотрели, как Иоанн ставит свою печать на Великую хартию, но когда кучка знати позвала править нашей страной иноземного принца, мы отказались участвовать в этом позорном действе.
Аббат, как и многие священнослужители, поддерживал движение тех, кто заставил упрямого короля подписать документ, хоть немного ограничивающий монаршую власть и укрепляющий положение церкви. В то же время он считал, что бароны зашли слишком далеко, когда отдали страну во власть французского принца. Начались бесчисленные распри и настали мрачные времена; впрочем, к заданному вопросу это не имело ни малейшего отношения.
Аббат Петер молча поднял брови. Его питомец хорошо помнил это выражение: наставник терпеливо дожидался прямого ответа. Интуиция, которую святой отец всегда ценил у своего ученика, подсказала Галену: с аббатом стоит поделиться, тем более что он, как никто другой, может пролить свет на причины отчаянного зова леди Сибиллы.
— Вскоре после того как я со своим отрядом разгромил захватчиков, осаждавших Таррент, мне доставили письмо от леди Сибиллы. Это было первое и единственное ее послание со времени моего отъезда из этих краев.
Надеясь услышать объяснение этому странному событию, Гален сжал в руке потертый медяк и посмотрел в глаза аббату, но не увидел в них ни тени понимания. Упрекнув себя за излишнюю уклончивость, он сказал напрямик:
— Добрейшая леди Сибилла упомянула о какой-то опасности и попросила нас вмешаться, однако не пояснила, в чем же дело. Я прибыл сюда по ее зову, но мало что могу сделать, пока не узнаю, о чем шла речь в ее письме. С каким же злом мне предстоит бороться?
Не получив ответа, Гален бросил монету обратно на стол. Аббат Петер озадаченно смотрел перед собой. Гален сделал последнюю попытку:
— Вам, конечно же, известно, что вынудило ее отправить это послание?
— После трагического события, заставившего тебя покинуть замок, жизнь здесь стала тяжелой и безрадостной, но она течет по заведенному порядку — день за днем, год за годом. Ума не приложу, что могло понадобиться леди Сибилле. Она редко задумывается о чем-либо, кроме собственной души и бедственного положения простого люда. Все эти годы она
Гален распрямил плечи. Неужели леди Сибилла просто хотела, чтобы он оказал более существенную помощь крестьянам? Маловероятно, но совсем исключать такую возможность нельзя, памятуя о ее добросердечии.
Словно читая мысли своего молодого друга, аббат поспешил его разуверить:
— Наши скромные усилия — это всего лишь капля в море, но сегодня положение ничем не отличается от того, что было вчера или год назад.
Значит, и эта догадка оказалась неправильной. Гален плотно сжал губы.
Петер понимал, каково сейчас этому полному сил молодому воину: перед ним возник враг-невидимка — неизвестность. Тогда он осторожно высказал единственное, что пришло ему в голову:
— С тех пор как я ушел из замка Дунгельд в монастырь, на острове так и нет настоящего священника.
Гален не поверил своим ушам. Во всех известных ему благородных домах непременно жил священник — а то и не один, — который ежедневно служил мессу и выполнял обязанности писца при хозяине замка.
Увидев, как озадачило Галена это сообщение, Петер поспешил объяснить:
— Когда лорд Гилфрей прибыл в замок, с ним в числе его челяди был и священник, так что надобность во мне отпала. К сожалению, мой преемник столь невежествен, что не может и двух слов нацарапать на пергаменте; он не проявил ни верности церкви, ни истинной любви к Богу. — От негодования у аббата Петера дрогнул голос. — Мало кто из обитателей замка ищет у него наставления на путь истинный — они все обращаются ко мне. Только леди Сибилла совсем удалилась от мирской суеты и никогда не покидает стен замка. Раз в неделю я сам прихожу ее исповедовать.
Погруженный в свои мысли, Гален лишь вежливо кивал. Смешок Петера вернул его к действительности:
— В исповедальне мы находимся с ней вдвоем; то, что между нами говорится, не достигает чужих ушей.
Только тут лицо Галена осветилась улыбкой. Внутри крепостных стен уединение было редкой роскошью. Он подался вперед и зашептал, как заговорщик:
— Передайте леди Сибилле, что я приехал и готов выполнить ее волю — пусть только она скажет, что ей требуется. Я полностью к ее услугам, но мне необходимо знать, какая опасность ей угрожает.
Аббат кивнул, но счел необходимым предупредить:
— Беда в том, что я посещал остров Дунгельд не далее как позавчера. Если я отправлюсь туда раньше времени, это неизбежно вызовет подозрения.
— Жаль, — сказал Гален, поднимаясь с табурета и распрямляя спину. — Значит, будем ждать.
Аббат Петер тоже встал, но при этом задел стол, и аккуратная стопка монет рассыпалась по столешнице широкой дугой. Гален поднял с пола кожаную суму и сгреб в нее монеты.
— Чтобы вы могли с чистой совестью заверить барона, что конфискованных денег у вас нет, я заберу это с собой.