Неразгаданные сердца
Шрифт:
— Миледи, — произнес он с церемонным поклоном, который можно было бы принять за издевку, если бы не озорные искорки, плясавшие у него в глазах, — вас ожидает утренняя трапеза. — Обеими руками он указал в сторону костра, где жарилась на вертеле жирная куропатка. — Если вы соизволите присесть, оруженосец нашего предводителя сочтет за честь вам прислуживать.
Карл был неисправим; Гален сверкнул глазами, укоряя его за неосторожное упоминание истинного положения Уолтера, но Амисия восприняла эти слова как шутку и присела в реверансе, таком же
От дружелюбной улыбки Карла у Амисии полегчало на душе. Ей и в голову не пришло, что такие жесты приобретаются только в результате благородного воспитания и многолетнего опыта.
— Добрейший господин, с благодарностью принимаю ваше приглашение отведать этих яств. — Аппетитный запах жареной дичи напомнил Амисии, что она голодна как волк. Со всем изяществом, которое год за годом терпеливо прививала ей леди Анна, она уселась на круглый чурбан, придвинутый к кострищу. В животе у нее заурчало самым неподобающим образом, но она ничем не выдала своего нетерпения, тщательно расправляя измятые юбки и отодвигаясь подальше от костра, чтобы искры от углей не попали на платье.
Уолтер в недоумении переводил взгляд со своего лорда, молча приказавшего ему держать язык за зубами, на Карла, который в открытую назвал его оруженосцем. Из-за спины Амисии Гален — так же молча — подтвердил свое распоряжение. Пожав плечами, Уолтер подошел к костру, потянулся за вертелом, ловко отделил золотистые полоски мяса и протянул их красавице, жадно следившей за каждым его движением.
Услышав за спиной приглушенный разговор, Амисия смекнула, что мужчины постарше заняты обсуждением своих дел, а она может тем временем без помех расспросить младшего, которого называли Уолтером.
— Давно ты скитаешься с Галеном? — спросила она с набитым ртом, не в силах оторваться от сочного, нежного мяса жареной куропатки.
— С восьми лет, — настороженно ответил Уолтер, боясь сболтнуть лишнее.
Впрочем, это была чистая правда, хотя и не вся. Родители действительно привезли его в замок Таррент, как только ему минуло восемь, и отдали в обучение графу. Однако при Галене он состоял лишь с двенадцати лет, когда победил в состязании за право стать его оруженосцем. То был знаменательный день. Амисия про себя отметила, что от него многого не добьешься. Она закусила губу, борясь с искушением спросить, как судьба привела их на стезю лесных разбойников. Чтобы не показаться чересчур любопытной, она как бы невзначай протянула:
— Хорошо так жить — в лесу красота, как в первый день творенья; не надо ни перед кем кланяться… — Помимо ее воли, в этих словах прозвучала неизбывная тоска.
Не зная, что на это можно ответить, Уолтер кисло улыбнулся и под каким-то нелепым предлогом отошел от костра, обеспокоенный смутными воспоминаниями.
Оставшись без присмотра, Амисия с аппетитом умяла остаток дичи, не забывая, впрочем, деликатно отставлять в сторону мизинчик. При всем желании она не могла бы расслышать, о чем говорили трое у выхода
— Эта девушка когда-нибудь гостила в замке Таррент? — спросил Уолтер, сосредоточенно припоминая, где он мог ее видеть. Конечно, ему бы врезалась в память встреча с такой красавицей; но может статься, он видел ее очень давно, в раннем детстве, когда еще жил под крышей отчего дома. Каким же ветром ее занесло в те дальние края?
Гален лишь лукаво улыбнулся, а Карл загадал ему ту же загадку, которую сам успешно решил:
— Закрой глаза, вообрази ее лицо и перебери в памяти тех, кого видел у нас в замке.
Под пристальным взглядом зеленых глаз юноша даже сморщил нос от усердия. Через несколько мгновений он изумленно вытаращил глаза и раскрыл рот.
— Не сомневайся, Уолтер, перед тобой знатная леди, — подтвердил Гален. — Но мы покуда не можем ей открыться. Пусть она пребывает в неведении — так будет безопаснее для нее, да и для нас тоже, тем более что нам предстоит важное дело. — Галена угнетала вынужденная ложь, и он старался найти для себя хоть какое-то оправдание.
Уолтер не мог прийти в себя: его лорд никогда не опускался до хитростей; однако юноше оставалось лишь беспрекословно подчиниться.
Наклонившись над большим камнем у выхода из пещеры, Гален поднял салфетку льняного полотна, оставленную там на просушку, и подставил ее под струи водопада, потом тщательно отжал и приблизился к Амисии, не без изящества облизывающей пальцы. Гален не утратил способности смеяться над собой; его губы сложились в кривую усмешку. Пусть Уолтер и Карл считают его действия бескорыстными, но себя не обманешь. Он из кожи вон лез, чтобы понравиться невинной малышке, и это желание заслонило все остальное — не считая, разумеется, основной цели: выручить леди Сибиллу из неведомой опасности.
— Если ты поела, собирайся, я провожу тебя в замок Дунгельд.
Амисия подняла голову. Она считала себя коротышкой, даже когда выпрямлялась в полный рост; а сейчас, сидя на низком чурбане, она показалась себе рядом с Галеном просто какой-то пигалицей. Тень от его могучей фигуры падала на пол пещеры и на противоположную стену. Встретившись с взглядом зеленых глаз, Амисия чуть не задохнулась. Слабо улыбаясь, она набрала в грудь побольше воздуха и протянула руку за салфеткой, надеясь, что Гален не заметит, как у нее вспотели ладони.
Обтерев пальцы, Амисия слишком поспешно поднялась — и наступила себе на подол. Она залилась краской, проклиная себя за неловкость. Оставалось только надеяться, что Гален решит, будто она всего-навсего разрумянилась, сидя у костра, но он с такой готовностью ринулся вперед, чтобы поддержать ее за плечи, что и эта надежда тут же улетучилась.
Почему в его присутствии ей изменяла природная грация? Почему она несла какой-то вздор? Амисия сама знала ответ на каждый из этих тщетных вопросов. Разве она ежечасно не напоминала себе о притягательности его облика — от сапог до густых черных волос?