Нереальная реальность
Шрифт:
Лаврушин теперь и знал, что Типинус сделал все, что мог. Дальше вести должен он, землянин с кровью строителей Лабиринта.
– Пошли, – властно произнес Лаврушин, распрямляя плечи. Он наполнился уверенностью. Он знал, что до цели близко. Теперь его не остановит ничто!
– Дела‑а, – протянул Степан, глядя на волшебным образом изменившегося друга.
Менее запутанным Лабиринт не стал. Скорее наоборот. Теперь он напоминал плод воображения ненормального строителя, задавшегося целью
Эти подземелья явно были сотворены не лопатой и кайлом. Их создала очень высокоразвитая цивилизация. Залы были причудливой, сумасшедшей формы. Пропасти с гладкими стеклянными стенами рушились вниз. Перекинутые через них ажурные мостики по всем законом науки о сопротивлении материалов должны были давно провалиться, ибо этого самого сопротивления силе тяжести они оказать никак не могли, но Лаврушину казалось, что они без труда выдержат проход танковой колонны. Нередко по стенам шли иероглифы канувшего в века, но все еще опасного, пытающегося из преисподней протянуть смертельные щупальца Грандаггора.
Сперва Лаврушин двигался по Лабиринту не слишком уверенно. Но с каждым шагом ему становилось все легче. И вскоре он уже не замирал у каждого разветвления, а точно знал, куда идти. Вместе со знанием приходила легкость освобождения от тревог и сомнений. Он ощущал свою силу. Он знал, чего стоит кровь грандаггоров.
Постепенно процессия приближалась к цели. Лаврушин остановился и перевел дух.
– Не заблудился случаем? – участливо спросил Степан.
– Первый поворот – направо. Второй налево. И…
– И? – напряженно произнес Строн.
– И ключ к Сокровищу Дзу наш!
Строн вдруг нервно потер руки, и вздохнул. Его железная выдержка, оказывается, имела предел.
Лаврушин простоял минуту, а потом улыбнулся:– Ну что, братцы. А теперь я говорю любимое строновское – вперед!
Пройден первый поворот. Лаврушин ощущал себя как мальчишка перед первым свиданием. Сейчас должно случиться чудо.
У второго поворота к свету фонарей прибавился желтый свет. До последнего изгиба туннеля – десять шагов… Пять… Все, финишная прямая. Ленточка. Крики радости, восторженные аплодисменты – до них совсем близко.
Лаврушин шел первым. Он мысленно приник к тому НЕЧТО, что влекло его вперед. Поэтому и навернулся…
Нет, не навернулся. Чуть‑чуть не навернулся. Еще шаг – и он полетел бы в пропасть, разверзшуюся за поворотом.
Он дернулся назад, и шедший за ним Строн подхватил его, не давая упасть.– Осторожно, – сказал Строн.
– Все под контролем, – вырвалась у Лаврушина слышанная незнамо за сколько светолет и неизвестно когда идиотская фраза.
Теперь до цели можно было доплюнуть, если, конечно, хорошо плюешься. Вон она, ровная площадка, ее матовая поверхность отражала свет фонарей. Стены там светились желтым светом, который неторопливо мерцал не один десяток тысяч лет и теперь бросал болезненные блики на лица людей.
– И чего? – спросил Степан.
– Там ключ, – сказал Лаврушин. – Мы дошли.
– Верно. Теперь можно и обратно. Нам туда не попасть.
До цели было метров одиннадцать. Но с таким же успехом могло быть и десять километров. Путь пересекала бездонная пропасть. Лаврушин прислушался – снизу доносилось слабое чавкающее клокотание. То ли там действительно
– Интересно, чего там? – спросил Лаврушин.
– О Лабиринте ходит много легенд, – сказал Строн, глядя на далеко‑близкую цель. – Говорят и о призраках невинно загубленных. О «Громе Великого Змея». О мертвом свете, выжигающем внутренности людей. О фантастических страшилах. Да много чего говорят… Есть туда другой ход?
Лаврушин прикрыл глаза. Он сперва подумал, что все впустую. На заветную площадку выходило еще два хода. В мозгу землянина будто схема возникла, перед внутренним взором предстал весь Лабиринт. Теперь понятно, что эти ходы идут из Большой Галереи, а через нее не проберешься. Там каждый метр охраняется электроникой и живыми «тиграми», стреляющими во все, что движется, если это движущееся не излучает опознавательный код, меняющийся каждые два часа.
– Нет другого хода, – сказал Лаврушин.
– Тогда пойдем этим, – Строн показал на узенький карниз, ведущий слева над пропастью.
– Э, вы шутите, надеюсь? – насторожился Степан.
– Не шутим, – сказал Строн.
– Пойдем, – равнодушно произнес Берл рен Карт. Его не колыхало вообще ничего. Он с таким же спокойным выражением напросился бы идти по канату между двумя небоскребами, да еще под артобстрелом. Хорошо быть стальным, несгибаемым, непробиваемым, и вообще – супером. А как быть, если ты обычный человек, пусть у тебя мозги и подлечены танианами, и ты ощущаешь призыв загадочных творений грандаггоров? За «правдолюбов» Лаврушин не беспокоился – они пройдут где угодно. Его же пробирала мелкая дрожь что при взгляде в пропасть, что при виде узенькой каменной полоске. Степан ненамного ловчее его, да еще панически боится высоты. А Типинус – хоть и бодрый, но все‑таки старичок.
Типинус будто заметил его сомнения и заявил:– Я слишком стар. Мое тело уже не то. Дзу не угодно, чтобы я шел этим путем. Я сделал, что было нужно.
– Да будет так, – кивнул Строн.
– Обратный путь вы найдете. Мы теперь равны, – Отшельник указал рукой на Лаврушина.
– Мы найдем обратный путь, – кивнул тот.
– Пусть постелет вам Дзу легкую тропу, – слова эти Отшельник произнес с грустью.
– Спасибо.
– И уничтожьте «Сокровище Дзу». Никто не должен владеть им! Только смиривший гордыню способен отказаться от него. А это нелегко. Вы не представляете, как нелегко.
Старик обернулся и сделал шаг за поворот. Лаврушин, осененный неожиданной мыслью, кинулся за ним:
– Подождите!
Коридор был пуст. Отшельник как сквозь землю провалился. Лаврушин прислонился к стене и перевел дух. Ну конечно! Инспектор же говорил – на Химендзе должны оставаться прямые потомки грандаггоров, которые обладают биокодом, открывающим ворота в «Сокровищницу Дзу». И этим человеком был Типинус. А заодно и вся плеяда Хранителей. Они были своими в Лабиринте. Они знали все, в том числе и где взять «ключ» к хранилищу, а значит и к неограниченной власти над планетой. И ни один из них не пошел на это. А Типинус вообще отдал сокровище пришельцу. Лаврушин вернулся к спутникам.