Нереальная реальность
Шрифт:
Кин‑Конг поколотил себя кулаками в грудь – глухой барабанный звук донесся до «Атлантики». Оглядел город. Досадливо взревел. Пнул еще раз шпиль и полез вниз. За ним последовала его подруга.
Вскоре они пропали из вида.– Как голубки счастливые, – бывший шериф умиленно вытер платком набежавшую слезу.
Ночь
Стемнело. Друзья расположились на балконе в пластмассовых креслах, на которые были положены мягкие подушечки. Степан держал в руках купленный только что бинокль. Лаврушин решил воспользоваться длинной, очень сильной подзорной трубой.
Было тепло. Бензиновая гарь до шестнадцатого этажа не долетала. В бухту заходил огромный черный пароход, его огни отражались в воде.
Вскоре посветлело – над городом взошла гигантская луна, а с другой стороны на небосклоне прилипла огромная хвостатая комета.
Жизнь в городе кипела. По улице внизу важно прошествовала банда пингвинов. Прохожие с визгом разбегались. Судя по всему, симпатичные антарктические птицы имели здесь дурную репутацию. За пингвинами переваливался человек во фраке, тоже чем‑то похожий на пингвина.
– Где‑то я это видел, – сказал Степан.
Минут через пять над улицей пролетела черная фигура, похожая на летучую мышь.
– И это я где‑то видел, – добавил Степан.
– Бэтмен, – сказал Лаврушин. – Человек‑летучая мышь.
Еще через несколько минут, пылая всеми четырьмя двигателями, начал расти, резко снижаясь «Боинг‑747». Он падал на небоскребы.
– Боже мой, – прошептал Лаврушин, глядя на гибнущую машину. Он навел трубу, и казалось, видел охваченные ужасом лица в иллюминаторах.
До небоскреба оставались считанные метры. И вдруг появилась синяя точка. Она поднырнула под самолет. Самолет изменил курс.– Супермен, – сообщил Лаврушин, наведя подзорную трубу на амбала, поддерживавшего в воздухе «Боинг». Он выглядел комаром на теле слона, но держал самолет в воздухе без усилий.
– Здоровый парень, – с уважением произнес Степан.
Супермен опустил ношу в воды бухты. Пламя захлебнулось водой. Самолет закачался на волнах. Рядом с ним из воды высунулась огромная голова доисторического чудовища. Попробовала зубами металлическое крыло. Фыркнула, сплюнула и ушла под воду, подняв высокую волну.
Через некоторое время послышались громовые раскаты, и слева на окраине взметнулось красное зарево.
– Это еще что? – воскликнул Лаврушин, вжимая голову в плечи. Он прекрасно помнил бомбежку в Берлине.
– Шериф говорил, что в это время Годзиллу от города ракетами отгоняют, – пояснил Степан.
По улице уныло прошаркала и удалилась по каким‑то своим загадочным делам процессия мертвецов‑оборванцев. Один держал под
– Все, спать пора, – сказал Степан. – Завтра тяжелый день.
Он справился с электронным будильником, который поставил на девять, и с готовностью отключился.
Сон никак не шел к Лаврушину. Когда веки начали смыкаться, комнату озарил розовый свет.
Лаврушин поднялся и подошел к окну. Напротив пентхауза соседнего дома висела летающая тарелка, в конусе света трое крохотулек пришельцев тащили из окна обнаженное женское тело.
Задремал Лаврушин только под утро. А когда проснулся, вовсю светило солнце.– Э, Степан. Вставай, – воскликнул ученый .
– Рано, – буркнул, натягивая одеяло на голову.
– Какой рано? Почти десять. Дела у нас.
– Дела, дела, – Степан попытался снова спрятаться от всех проблем в сладком сне.
Лаврушин дернул за одеяло. Степан приподнялся, потряс головой и угрюмо произнес:– А я думал, все это мне снится.
– Не снится, – заверил Лаврушин. – Поднимайся.
Затренькал дверной звонок.– Кого черт несет? – сонно осведомился Степан.
– Сейчас узнаем, – Лаврушин накинул махровый халат.
Он подошел к двери и нажал на кнопку. На экранчике появился вид коридора. Перед дверью стоял официант в коричневой форменной курточке и белых брюках. Перед ним был столик, заставленный приборами из нержавеющей стали.
– Что? – спросил Лаврушин.
– Завтрак, господа.
– Мы не заказывали.
– Входит в сервис.
– Входит так входит.
Лаврушин отпер дверь. Официант поклонился и прошел в комнату, толкая перед собой столик. Степан уже успел подняться и устроился на диване, с интересом смотря на то, что им привезли. Ох, любил он с утра хорошо поесть. Впрочем, любил он поесть и с вечера. И со дня.
Официант разложил на обеденном столе приборы. Поставил в центр блюдо под колпаком. На металлической поверхности колпака отражались лица присутствующих, искажаясь и приобретая забавные черты, как в комнате смеха.
– Ну‑ка, что у нас тут? – Степан уселся за стол и потер руки.
Официант с улыбкой поклонился. Поднял колпак с блюда…– Гр‑р, – Степан поперхнулся.
На блюде лежала отрезанная человеческая голова. Степан заерзал и попытался вжаться в спину стула. У Лаврушина подкосились ноги и он уселся прямо на ковер.