Нерон
Шрифт:
Актеон проехал одно селение. Хижины заперты, улиты безмолвны. Ему показалось, что изнутри одного дома раздается слабый стон: какой-нибудь больной, покинутый своими второпях бегства. Затем он миновал большую запертую виллу. За высокими глиняными стенами отчаянно выла собака.
Далее снова безмолвие, тишина, отсутствие жизни, оцепенение, которое, казалось, распростерлось над полями. Спускалась ночь. Вдали слышался, как бы катящийся и смягченный расстоянием глухой гул, похожий на рев невидимого моря, переходящий в шум наводнения.
Грек свернул с дороги; лошадь его стала взбираться по обработанному склону горы, вонзая копыта в красноватую землю виноградников. С высоты взгляд охватывал большую часть окрестности.
Последние
Позади этой группы большое расстояние дороги оставалось пустынным; в глубине же, точно темное чудовище, подвигающееся волнообразными движениями гадины, выступало войско: бесчисленная толпа, над которой сверкали копья, точно огненная полоса, прерываемая местами темными масками, которые приближались словно движущиеся башни. Это были слоны.
Внезапно позади войска снова как бы взошло солнце, чтобы осветить его путь. Горизонт вспыхнул, вырисовывая на красноватом фоне кружевные очертания громадной толпы. Это горела деревня. Полки Ганнибала, составленные из наемников всех стран и туземных варварских народов, желали привести в ужас неприятельский город и лишь только вступили в сагунтские владения, сейчас же стали опустошать поля и сжигать жилища.
Актеон побоялся быть замеченным нумидийцами и амазонками и, спустившись с горы, отчаянно поскакал к Сагунту.
Когда он приехал, город уже был заперт на ночь и ему пришлось вызвать своего друга Мопсо, чтобы открыли ворота.
Город представлял собою необычайное зрелище. Улицы были освещены огнями. Факелы из древесной смолы горели в дверях и окнах. Толпа беглецов теснилась на площадях, заполняя портики и располагаясь у дверей жилищ. Весь сагунтский народ устремился в город.
Форо был превращен в лагерь. Стада, стиснутые среди колоннад, не имея места, чтобы двигаться, ревели и стучали копытами; овцы прыгали по ступеням храмов; семьи поселян готовили на мраморе пищу в своих чугунках, и блеск многочисленных огней, отражаясь в фасадах домов, казалось, сообщал всему городу трепет тревоги. Городское начальство удаляло пришельцев, расположившихся на улицах, и мешающих движению, помещая их в домах богачей, вместе с рабами, или же препровождая в Акрополь, где они могли разместиться в бесчисленных зданиях. Туда же подымались и стада, при свете факелов, между двумя рядами почти голых мужчин, которые били палками быков, когда те хотели укрыться на откосах священной горы.
Слышался гул толпы, раздавался рев труб, призывающих граждан к формированию отрядов для защиты стен. Выходили из домов, вырываясь из объятий жен и детей, купцы, одетые в бронзовые латы, с лицом, прикрытым греческим шлемом, заканчивающимся громадной щеткой из конских волос; они величественно подвигались среди толпы поселян, с луком в руке, копьем у плеча и мечом, касающимся их обнаженных ног, прикрытых до колена медными котурнами. Юноши втаскивали на стены громадные камни, чтобы кидать их в осаждающих, и подсмеивались над тем, что им помогали женщины, которые хотели принимать участие в сражениях. Старики с солидными бородами, богатые граждане Сената, шествовали, сопровождаемые рабами, которые несли множество копьев и мечей, и раздавали оружие более сильным поселянам, предварительно спрашивая их, свободные ли они люди.
Город, казалось, был доволен. Скоро придет Ганнибал!.. Более отважные с искренним сожалением
Сагунтские послы были уж там, и Рим не замедлит прислать свои легионы, которые разгромят осаждающих. Некоторые в своем оптимистическом восторге, преклоняясь пред чудесами, верили, что по одному чуду богов великое дело свершится через несколько часов и что как только займется день и армия Ганнибала растянется перед Сагунтом, одновременно появятся на лазуревом рубеже залива Сукроненсэ бесчисленные паруса: флот, везущий непобедимых солдат Рима.
Почти весь город был на стенах. Собралась такая многочисленная толпа, что многие цеплялись за зубцы стен, чтобы не свалиться вниз.
За стенами царил полнейший мрак. Тишину нарушали как бы испуганные лягушки, наполняющие лужи рек я, и собаки, которые бродили по окрестности, беспрерывно лая. Чувствовалось присутствие невидимых существ, которые шевелились во мраке, окружающем юрод.
Тьма увеличивала — мучительную неизвестность, которая томила людей, стоящих на стенах. Вскоре во мраке сверкнула точка света; вслед за ней другая и еще, еще в различных местах, на некотором расстоянии от города. Это были факелы, которые указывали путь едущим. На их красноватых пятнах света виднелись движущиеся силуэты людей и лошадей. Вдали на вершинах некоторых гор горели костры, служащие без сомненья сигналами отставшим войскам.
Эти огни положили конец спокойствию более нетерпеливых. Некоторые юноши не могли оставаться в бездействии со своим луком и, натянув его, стали пускать стрелы. Вскоре им ответили из темноты. Над головой толпы пронесся свист и с ближайших к стене домов слетело с большим шумом несколько черепиц. Это были ядра, пускаемые осаждающими из мрачной глубины.
Так прошла ночь. Когда запели петухи, предвещая рассвет, большая часть многолюдной толпы спала, устав от напряженного исследования мрака, в котором глухо гудел невидимый враг.
С наступлением дня сагунтцы увидели все войско Ганнибала, стоящее лицом к стенам со стороны реки. Актеон, исследовав расположение полков, уже не мог более улыбаться.
— Он хорошо знает местоположение, — говорил грек про себя. — Он пользовался своим посещением города и в темноте сумел занять единственное место, с которого можно напасть на Сагунт.
Вся сторона горы была свободна от неприятеля. Его войско расположилось между рекою и местностью, находящейся ниже города, занятой фруктовыми садами, загородными домами, красивым предместьем, которым так гордились богачи Сагунта.
Солдаты входили в роскошные виллы и выходили оттуда, приготовляя себе утреннюю пищу; они ломали дорогую мебель, чтобы разложить огонь, наряжались в ткани, которые попадались им под руки, и рубили молодые деревья, чтобы строить себе более удобные палатки. По другую сторону реки на громадном поле расположились группы всадников, заняв покинутые при приближении врага селения, виллы, бесчисленные постройки, которые виднелись среди зелени безграничной плодородной долины.
Что прежде всего привлекло внимание сагунтцев, будя в них детское любопытство, это слоны. Они стояли в ряд по ту сторону реки, громадные, пепельно-серые, точно опухоли, выступившие из недр земли в течение ночи, с ушами, висящими, точно веера, и выкрашенными в зеленую краску, и с шевелящимися хоботами, которые казались гигантскими пиявками, стремящимися всосать в себя лазурь неба. Их вожатые с помощью солдат снимали с их спин четырехугольные башни и скатывали попоны, которыми покрывали их бока во время сражения Их оставляли свободными, точно плодородная долина являлась для них конюшней. Вожатые были уверены, что здесь будет место долгой стоянки и что еще не скоро понадобится помощь ужасных животных, столь ценимых в боях.