Нерушимое доверие
Шрифт:
Все слишком просто.
В доме Юли Рудиной меня встречают бардак, следы обуви и абсолютная разруха. Не знаю, что хочу здесь найти. Все ценные вещи, доказательства их связи с Игорем и какие-либо улики или вывезены криминалистами, или попали в руки мародеров. Но я все равно прохожу на кухню и останавливаюсь перед большим окном над раковиной.
Прикасаться ни к чему не хочется, но я пересиливаю брезгливость и начинаю медленно открывать ящик за ящиком. Посуда, столовые приборы, журналы, бакалея, чай, кофе, сахар —
Перехожу к верхним полкам, и там тоже только кастрюли и сковородки.
Оглядываюсь по сторонам и цепляюсь взглядом за винный шкаф. Практически такой же, как у нас дома.
Подхожу к нему, открываю и достаю единственную бутылку вина. Такую Игорь привозил, кажется, из Португалии.
Точно. Мы еще выпили ее на мой день рождения. Усмехаюсь и ставлю бутылку на кухонный остров.
Вот тебе, Нина, улика номер один. Все это время правда была под носом, в менее ста метрах от твоего дома. Стоило только внимательнее присмотреться.
Прекращаю рефлексировать и, аккуратно переступая разбросанные по полу вещи, добираюсь до лестницы. На перилах какие-то темные пятна, поэтому я поднимаюсь буквально на цыпочках, боясь прикоснуться к чему-либо.
Планировка второго этажа Юли простая — ванная, гардеробная и большая спальня. В нее-то я захожу в первую очередь.
Постельное белье в тех же темных пятнах. Несложно догадаться, что это. А еще простыня сползла на пол, обнажая матрас одной известной марки.
Почему я ее знаю? У нас дома точно такой же матрас, потому что после сна на других у Игоря начинает болеть спина.
Улика номер два.
Можно больше не искать, но я все же заглядываю в гардеробную и окончательно убеждаюсь, что мой муж псих.
Платья, белье, бижутерия — все то же самое есть и у меня. Одинаковые бренды и даже оттенки цветов.
Поразительно, насколько Игорь не заморачивался, вылепляя и меня, и Юлю по одному образу. Очень удобно и меньше риск, что тебя поймают.
Хватит, Нин. Ты убедилась, увидела все, что хотела. Пора послушать Глеба, собрать вещи и уехать отсюда. И пусть Яна возражает, плачет по папе и устраивает мне концерты.
Широким шагом спускаюсь вниз, пересекаю коридор по направлению к двери, но выйти на улицу не получается. Кто-то хватает меня из-за спины, зажимает рот рукой и утаскивает обратно внутрь дома.
— Попалась, птичка, — шепчет на ухо мужской голос, и мне хватает меньше секунды понять, кому он принадлежит.
Таинственный брат Юли Рудиной.
Вырываюсь, пинаюсь и царапаю его когтями, но мужчине все равно. Он как будто не чувствует боли и моих конвульсий, тянет меня обратно на второй этаж и кидает прямо на окровавленную кровать.
От ужаса кричу и сползаю на пол. Кровь давно высохла, но мне начинает казаться, что я испачкалась ей с ног до головы.
А мужчину только возбуждают мои крики. Он стоит в проеме и злобно скалится на
— Ниночка, а что такое? Не нравится?
— Какого черта?! — срываюсь на него. Видимо, из-за адреналина страх ушел на второй план, и я готова драться с обидчиком голыми руками.
Я устала чувствовать себя виноватой, извиняться перед всеми и склонять голову от стыда. Сколько можно?
Я ни в чем не виновата!
— Это я должен спрашивать у тебя, какого черта ты приперлась на похороны моей сестры и разговаривала с моей матерью?
— А где ты был? Твою сестру хоронили, но что-то тебя рядом с плачущей матерью я не видела.
Нельзя играть с огнем в такой ситуации, потому что следующий ответ мужчины — сильная пощечина мне по лицу.
На секунду слышу звон в ушах и теряюсь в пространстве, а уже в следующее мгновение понимаю, что мы в комнате не одни.
Глеб, полиция. Звук удара, грозные мужские крики, беготня — ничего не вижу и не понимаю, но нахожу силы отползти в угол, еще дальше от кровавой простыни и разборок.
— Нина, Нина? — раздается где-то снаружи вакуума, в котором я сижу. Ласковые руки Глеба осматривают мое лицо, помогают подняться на ноги и заключают меня в крепкие спасительные объятия.
— Глеб, это правда ты?
— Я, — шепчет он, поглаживая по голове.
— Нина Леонидовна, вы сможете проехать с нами в участок? — вмешивается мужчина в форме.
Опять полиция. Как я устала от этого.
— Мы приедем завтра, — отвечает за меня Глеб, но я все же протестую:
— Давайте покончим с этим сегодня.
Потому что завтра я планирую купить билеты, собрать чемоданы и свалить отсюда с дочкой. Поэтому никаких «завтра».
— Уверена? — мягко спрашивает Глеб, и я киваю.
Головокружение прошло, только щека саднит от удара.
— Тогда садитесь к нам в машину, и в участок, — коротко приказывает полицейский и уходит вслед за своими «коллегами». Брата Юли Рудиной уже увели.
Поворачиваюсь к Глебу, когда мы остаемся одни.
— Как ты меня нашел? И кто вызвал полицию?
— Моя служба безопасности начала следить за этим братом Юли Рудиной с той ночи, когда в твой дом кто-то влез, но он затаился и в поселке больше не появлялся. А тут вдруг вылез и направился в дом сестрички… Как раз в тот момент, когда ты там была.
— Да уж, — виновато опускаю глаза, — Меня ждет наказание?
— Определенно, — обещает мне мужчина, — Но позже. На сегодня впечатлений хватит, Нэнси Дрю*.
Все тот же кабинет и следователь. Только теперь я не подозреваемая, а жертва. Да и рядом сидит Глеб, поэтому Алексей Михайлович Дорохов ведет себя максимально прилично. По крайней мере, пытается.
— Нина Леонидовна, как вы оказались в доме убитой?
— Женское любопытство.
— И как? Удовлетворили его?