Нерушимый 10
Шрифт:
Только сейчас я заметил, что на статуе смонтировали подъемный механизм на четырех канатах, двое мужчин встали справа и слева от статуи, принялись крутить лебедки — платформа оторвалась от земли. Димидко взял факел у девушек, воздел над головой и встал на платформу. Его окружили операторские дроны, два взмыли ввысь, третий пролетел над нами.
Омоновцы опустили щиты, чтобы людям было лучше видно, что происходит. Погосян красовался, крутился, махал собравшимся. Видимо, симпатичных девушек заметил, перья распушил, заулыбался.
Я
И вдруг грохот музыки и крики болельщиков перекрыл отчаянный крик Мики:
— Саня! Саня, на землю!
Я обернулся, увидел летящего ко мне Погосяна с выпученными глазами и какое-то движение за спинами омоновцев. На мгновение Мика закрыл обзор.
— Падай, сука! — крикнул он, странно дернулся и сбил меня с ног.
Одновременно грянул выстрел. Завизжали девушки, донеслись крики ужаса. Мика лежал на мне, и на его губах пузырилась розовая пена.
— Скорую! Немедленно скорую! — заорал Тирликас.
— Держись, брат! — хрипнул я, боясь шевельнуться, Мика кивнул.
Как здорово, если бы с нами была Рина! Она бы помогла ему, хоть кровотечение остановила бы. Единственное, что я видел, как Димидко, растерянно глядя вниз, зажег факел, и над Прометеем взметнулось пламя.
Глава 36
Роковая женщина
Мика еще был в сознании, но встать не мог. Над нами завис дрон. Платформа с Сан Санычем начала спускаться, а я все лежал и терялся в догадках, глядя на бледнеющего Мику, который тщетно порывался подняться, успокаивал его, просил не делать резких движений. Кто стрелял? В кого? Опять в меня? Зачем?
На фоне синего неба мелькнуло перекошенное лицо Микроба, потом мелькнул Сэм. Появились омоновцы, один отошел и что-то крикнул в рацию — в поднявшемся переполохе было не разобрать.
На массовых мероприятиях должны дежурить медики. Где «скорые»?
— Лизка… — шепнул Мика. — Думал, шутит, гадит… А нет.
— Что — Лизка? — спросил я. — Стреляла — она?
Погосян еле заметно качнул головой и повалился на меня, изо рта мне на шею побежала то ли кровь, то ли пена — я не видел.
— Где медики? — заорал я столпившимся над нами растерянным «титанам».
К нам пробился Лев Витаутыч, сел на корточки и отчитался:
— Стрелявшего взяли. Медики идут.
— Мика тяжело ранен? Он выживет?
— Выживет! — твердо сказал Тирликас, но я уловил сомнения в его голосе. — Два пулевых, но должен выжить.
Наконец спустился Димидко, сел рядом с Тирликасом, коснулся беспамятного Погосяна:
Эй, держись, боец! — сказал он, словно Мика мог его слышать. — Подмога близко…
Растолкав «титанов», прибежали медики, две дежурные бригады, оттеснили нас, сняли с меня Погосяна и переложили на носилки.
—
Чуть дальше менты надевали наручники на стрелявшего, который валялся на земле лицом вниз с заведенными за спину руками.
Что больше всего удивило… нет — до отвращения шокировало: сотни рук с телефонами, снимающими сенсацию. Каждый зевака напирал на оцепление, хотел поучаствовать в событиях. И некоторые телефоны были направлены на меня, потому что моя светлая футболка вся в крови, вытекшей из Мики.
И тут меня накрыло яростью. Сжав кулаки, я устремился в толпу, сдерживаемую омоновцами. Поскольку они должны были отсекать зевак, насчет нас распоряжений не было, меня подпустили вплотную к людям.
Видя, что я к ним иду, народ разволновался. Чуть ли языки не вывалив, почти все, кто стоял рядом, стали меня снимать. Хотелось растолкать оцепление, ввинтиться в толпу и бить, бить… Но я сдержался, впечатался в ближайший ростовой щит. Лысое фэнье аж задышало неровно, предвкушая, как выложит в комсеть клевый ролик.
Задыхаясь от злости, я крикнул:
— Я думал, что вы люди, а вы — стервятники!
Сделав бросок вперед, я выбил один телефон из рук владельца, а второй отобрал и со всей дури ударил оземь — толпа отшатнулась. Ко мне подбежал Сэм, оттащил.
— Ты чего это?
— Суки, вот чего.
Вырвавшись из его лапищ, я посмотрел на преступника. Метрах в десяти от меня его поставили на ноги. Это был светловолосы парень, мой ровесник или чуть младше, похожий скорее на ботаника, чем на террориста. Чем я ему насолил? Или не я? Или он целился в кого-то другого, например, в Жеку или Колесо, которые его девушку оприходовали?
Оттолкнув Димидко, я зашагал к нему, но омоновцы преградили мне дорогу. Вступать с ними в противоборство я не стал, пусть и очень хотелось.
Рядом со мной встал Тирликас, положил руку на плечо и сказал:
— О результатах допроса тебе сообщат сразу же.
Преступник меня увидел, дернулся навстречу, его перекосило от ненависти, и он закричал:
— Ты! Сдохнуть должен ты, мразь!
Вот так номер! Где я перешел ему дорогу?
— Что я тебе сделал? — попытался я выудить ответ на вопрос «почему» и включил «эмпатию».
Больше всего на свете этот парень хотел, чтобы это(то есть я) издохло. Никакой конкретики.
— Тварь ты, вот что! Ты… — Парень получил тычок в «солнышко», задохнулся, естественно, смолк, и его потащили сквозь толпу.
Тирликас, приобняв меня, повел к команде, над нами завис дрон, как стервятник над жертвой. Хотелось его сбить, но я сдержался. Когда «титаны» собрались все вместе, он взмыл вверх, к статуе Прометея — оператор понял, что наш разговор посторонним слышать незачем.