Несколько дней в аду
Шрифт:
– Я сам ее выбрал. Аарон не тревожится. Мальчики знают, что ты со мной.
Эйлин покраснела.
– Мне пора домой.
– Почему? Боишься, они могут подумать, что мы тут не только вино пьем?
Эйлин нервно рассмеялась:
– Нет, конечно нет. Просто я устала. Все эти приключения на болоте меня совершенно вымотали. Я так рада, что с Аароном все хорошо.
Эйнджел придвинулся ближе. Она чувствовала тепло его тела, слышала его дыхание.
Жаль, что она не на шпильках, вдруг подумала Эйлин. Тогда она была бы почти с него ростом
– Давай я вымою бокалы.
Она протянула руку, но прикосновение пальцев Эйнджела к ее шее заставило Эйлин замереть.
– Забудь о бокалах. Ты боишься, и мне это не нравится. Особенно когда я думаю, что причина твоего страха – я.
– Я не боюсь.
Пока он будет стоять за ее спиной, она не перестанет нервничать. Эйлин повернулась к Эйнджелу. Его рука скользнула по ее плечу. Он сжал ее кисть и принялся поглаживать нежную кожу запястья.
Эйлин охватило какое-то томление. Неужели она из тех женщин, которых возбуждает только страх?
– Ты видела тело Аарона?
– Он мне не позволил посмотреть, сам знаешь – мальчишки, они такие.
Эйнджел ухмыльнулся:
– Только до тех пор, пока они не вырастут и не начнут встречаться с женщинами.
Она заставила себя улыбнуться:
– Наверное, ты прав. И наверное, Аарон уже не ребенок.
– Я тут кое-что еще отремонтировал. Хочу тебе показать.
Эйлин не смогла заставить себя повторить, что ей пора ехать.
– Хорошо.
Все еще держа ее за руку, Эйнджел повел ее к двери, вырезанной в форме арки. Поднимаясь по лестнице вслед за ним, Эйлин ощущала, как сильно и часто бьется ее сердце.
– Что ты думаешь о Чузе? – спросила она. – Я не знаю, как к нему относиться – то ли благодарить за то, что он был добр к мальчикам, то ли бояться. И еще эта странная собака…
– Оборотень? – спросил Эйнджел и фыркнул. – Это было самое странное, что я от тебя слышал. Просто большая собака. Порода такая. Серебряный призрак.
– Когда он двигался сквозь туман, действительно был похож на призрака.
– Может, так и есть. Может, Чуза – тоже призрак. Он определенно не похож ни на кого из тех, с кем мне приходилось встречаться. – Эйнджел вдруг остановился на ступеньке. – Эйлин, что-то происходит. Что-то случилось там, на болоте. Сонни сказал, что Аарон истекал кровью, но, когда мы увидели его, он чувствовал себя неплохо. И еще Чуза сказал, что выбросил одежду Аарона, потому что она была грязной. Тебе не кажется это странным?
Эйлин тоже так казалось.
– Этот Чуза вообще странный.
Эйнджел достал из кармана телефон, набрал номер и почти сразу заговорил:
– Как вы там? У вас все в порядке? Ага. Никаких звонков? Хорошо. Наконец-то нам удалось избавиться от вас двоих.
Эйлин подавила смешок и покачала головой.
– Ладно, не забывайте о правилах. Увидимся.
Опустив телефон в карман, он повернулся к Эйлин.
– Я хочу поцеловать тебя.
Эйлин стояла молча, глядя на Эйнджела. Лицо
– Довольно неожиданно… – сказала она.
Он потянул ее за руку, и она поднялась на ступеньку выше.
– Нет, не неожиданно. Я думаю о тебе каждый день. А ты, Эйлин? Ты думаешь обо мне?
Не отрывая от него глаз, она кивнула. На его лице появилось решительное выражение. Теперь ей уже не сбежать.
Эйнджел склонился к ней и поцеловал. Эйлин вдруг ощутила слабость и одновременно – желание крепко прижаться к нему. Она встала на цыпочки и прижала свои губы к его губам. Застонав, он обхватил Эйлин за талию и увлек по коридору. Он расстегнул ее кофту, и его рука скользнула под тонкую ткань.
Эйлин отстранилась.
– Все это как-то неожиданно…
– Ты не готова к этому? – спросил Эйнджел.
– Ты собирался показать мне свой дом, помнишь?
Эйлин чувствовала себя неловко. Чак всегда говорил, что она скучна в постели.
Эйнджел провел ее в комнату и включил свет. Стены были обшиты деревянными панелями, в оконной нише – диванчик. В центре комнаты Эйлин увидела уже знакомый ей предмет мебели.
– Ты что, коллекционируешь оттоманки?
Эйнджел выглядел чрезвычайно довольным.
– Как сказать… вообще-то это диван тет-а-тет.
– Не знаю… выглядит как большая квадратная оттоманка. На вид старая…
– Она была здесь, когда я купил дом. Говорят, она стояла в гостиной. Наверное, особенно этот диван нравился молодым людям – раньше нравы были строже, а на этой кушетке легко было словно случайно соприкоснуться плечами или руками. Ты только представь себе – жаркая луизианская ночь, в зале толпятся гости, юноши пожирают взглядом девушек, а у тех легкие платья с низким вырезом корсажа…
Эйлин уставилась на Эйнджела.
– Я-то себе могу это представить, но не думала, что и у тебя такое пылкое воображение.
– Я люблю изучать историю, особенно социальную. Устал от войны.
– Вы с Финном воевали вместе?
– Мы встретились в полевом госпитале и подружились.
– Я открываю в тебе новые грани. Ты сделаешь из этого дома нечто невероятное.
– Я постараюсь. – Эйнджел протянул Эйлин руку. – А сейчас я покажу тебе самое лучшее, что есть на сегодняшний день в моем доме.
Он провел ее по коридору и распахнул двери. Эйлин очутилась в удивительной ванной комнате. Стены от пола до потолка были выложены белой неглазурованной плиткой, вдоль стен шли каменные скамьи, собственно душевой кабины не было – душевые головки торчали из каждой стены.
– Никогда ничего подобного не видела, – сказала Эйлин.
Эйнджел повернул ручку на стене, и Эйлин решила, что он хочет сделать свет ярче. Вместо этого белое полотнище на потолке, похожее на парчу, распахнулось, открыв удивленному взору Эйлин небо. Шел дождь, и стеклянная крыша была покрыта крупными каплями, но в ясную ночь отсюда можно было смотреть на звезды.