Несколько дней в аду
Шрифт:
Чуза подошел к ним, держа в руках накрытое серебряное блюдо.
– Ты отлично справился, – сказал он Эйнджелу, – впрочем, я в этом и не сомневался. Я одобряю все, что ты делаешь. А это – то, чего у нас не будет на ужине.
Он снял с блюда крышку, явив их взорам обугленную скукожившуюся индейку. Эйлин скривилась.
– Бедняжка… в этой пекарне про нее все забыли. Или там был пожар?
– Нет, – ответил Чуза, – мне сказали, что у них там волшебные печи, которые автоматически отключаются,
Он сделал несколько шагов к столу, потом вернулся и пожал Мэтту руку.
– Вы – хороший человек, – сказал Чуза. – Иногда заблуждаетесь, часто проявляете упрямство, но это не мешает вам быть хорошим человеком.
Несколько мгновений Эйнджел смотрел вслед Чузе, потом сказал:
– Я собираюсь серьезно изучать оборотней.
– Наконец-то ты признал, что я была права, – пробормотала Эйлин.
– Чак ведь не делал этого? – спросил Эйнджел у Мэтта.
– Он сделал достаточно, – ответил Мэтт. – Грейси, конечно, та еще штучка и проведет в тюрьме немало лет, но это не дает ему права избивать ее.
До сих пор Эйлин не позволяла себе думать о Чаке и о том, что он сделал с ней и с Аароном.
– Когда Аарон узнает, что его отец пытался сделать, он снова почувствует себя преданным, – сказала она.
– Он получит любую поддержку, которая будет ему необходима, – улыбнулся Эйнджел. – Мы ему поможем.
– Он сбежал, но это ненадолго. Он за все заплатит, – сказал Мэтт.
– Хорошо. Извини, Мэтт, – сказал Эйнджел и, взяв Эйлин за руку, повел ее в холл. – Здесь слишком жарко. Давай прогуляемся по оранжерее.
Не говоря ни слова, Эйлин последовала за ним в большую пустую комнату, единственным источником света в которой была полная луна. Ее свет лился через стеклянный потолок и окна.
– Эйнджел?
Они вздрогнули, услышав голос Сонни. Он стоял на пороге оранжереи, за ним темнела фигура Аарона. Эйнджел подошел к мальчикам и шепотом что-то сказал им. Мальчики исчезли, и Эйнджел вернулся к Эйлин.
– Что там случилось? – поинтересовалась она.
– В любую другую ночь меня бы это взбесило – они думают, что я туп и ничего не вижу.
Эйлин не знала, что на это ответить.
– Но сегодня особенная ночь, поэтому все это не имеет значения. Может, перейдем прямо к делу?
– Я только за, а что ты имеешь в виду?
Эйлин порадовалась, что в оранжерее царила полутьма, скрывшая румянец, заливший ее щеки.
– Как ты думаешь, сколько времени нам понадобится, чтобы подняться наверх и раздеться?
Эйлин стукнула его кулаком в грудь.
– У меня рука на перевязи, забыл?
– Положись на меня, я все сделаю.
– А как же рождественский ужин?
– Ну да, конечно, мы должны сначала поужинать. Шампанское и все такое…
Эйнджел
– Ты что, встань сейчас же, – громко прошептала Эйлин, – тебя кто-нибудь увидит.
Эйнджел рассмеялся.
– Надеюсь, что так. Я люблю тебя, Эйлин. Раньше я этого не понимал, а теперь знаю – до встречи с тобой я никогда не был по-настоящему счастлив. Ты выйдешь за меня замуж?
Эйлин наклонилась и поцеловала его.
– Пожалуй, да, – ответила она.
Эйнджел встал и заключил ее в объятия.
Эпилог
24 декабря
Если бы это не было невозможно, Чак решил бы, что небо опустилось прямо на крышу его машины. Абсолютно черное небо без признаков луны и звезд. Он ехал на север, по дороге, идущей недалеко от реки. Немногие ездили по этой дороге, и Чак не находил в этом ничего удивительного. Сегодня он даже был рад, что дорога пустынна. Он не мог себе позволить встретить кого-то, кто узнал бы его машину. Второго шанса у него уже не будет. Чак уехал из города, дождавшись темноты.
Отец не слишком много времени проводил с Чаком, зато научил его тому, как заставить женщину слушаться и никогда им не доверять. Чак думал, что хорошо усвоил этот урок, но, судя по тому, что случилось сегодня, слушал он невнимательно.
Ни одна женщина не должна была одержать над ним верх, и Эйлин еще заплатит за все, что ему сделала. Она будет страдать.
Эту местность Чак совсем не знал. Он не любил болота.
Он включил радио. Дэррил Лешат исполнял свою версию известной песни «Я ушел и больше не вернусь». Каким-то образом ему удалось превратить веселую песню в погребальный плач.
Чак протянул руку, чтобы переключить канал, но мягкий толчок в задний бампер – такой мягкий, что Чак его едва расслышал, – швырнул его вперед, Чак обернулся.
Сзади ничего и никого не было.
Он посмотрел в боковое зеркало, потом в зеркало заднего вида. Ни одного огонька, ни очертаний другой машины.
Наверное, что-то с выхлопной трубой. Что за развалюха, выругался Чак. Когда выберется из этой дыры, купит себе новую машину. У него в кармане приличная пачка денег – удалось неплохо заработать на стройке.
При одном только воспоминании об Эйнджеле де Анджело у Чака заломило в висках.
По лобовому стеклу забарабанил дождь. Или это ветер стряхнул капли с дерева.
Что-то снова толкнуло машину Чака сзади. Он вздрогнул. Это была не выхлопная труба… кто-то ударил по машине.
Но Чак не собирался выходить и выяснять, что за шутник с ним играет в игры.
Последовал очередной удар, больше похожий на толчок, на этот раз в передний бампер. Чак понял, что что-то зацепилось за правое заднее колесо машины. Он попытался вывернуть руль влево и освободить колесо, но тут передние фары его машины мигнули, лучи света вильнули влево и погасли.