Несломленная

Лель Агата

Вздохнув и с усилием проглотив сухой ком, расстегнула юбку. Пока я раздевалась, толстуха травила какие-то байки и громогласно хохотала.

— Ты готова? — спросила Нина Георгиевна и, надевая латексные перчатки, заглянула ко мне.

Я стояла скрестив ноги, прикрыв наготу руками.

— Саша! А полностью-то раздеваться зачем?! — ахнула врач.

— Она догола, что ли, разделась? Вот артистка! — ещё громче загоготала толстуха, издавая булькающие звуки.

Бросив взгляд на сложенные аккуратной стопкой вещи, я схватила лифчик и отвернулась.

— Вы же сказали раздеться! — казалось, что большего унижения я не

испытывала никогда в жизни.

— Полностью не надо, всю я тебя осматривать не буду, для этого есть другие доктора, — сдерживая смех, врачиха включила лампу у кресла.

Надев футболку, я снова повернулась к Нине Георгиевне.

— А где моя мама?

— Она за дверью ждёт. Хочешь, чтобы она вошла?

Само обаяние. Я никак не могла понять: она на самом деле такая или просто прикидывается добренькой. Может, её мать попросила быть со мной помягче? На фоне мегеры с бородавкой эта была сущим ангелом.

— Не надо, — отрицательно махнула головой я и подошла к креслу. Не хватало ещё, чтобы мать тоже видела этот позор.

— Садись. Руки на грудь, ноги вот сюда поставь.

Выполнив ее указания, я зажмурилась. Не хочу ничего видеть, как будто это происходит не со мной. Внезапно ощутила, как что-то холодное проникло мне «туда», и низ живота отозвался острой болью. Непроизвольно вздрогнула.

— Больно? — спросила Нина Георгиевна.

— Да, — закусив губу, выдавила я.

— Матка… — запнулась, — …увеличена… придатки спокойные… Лариса Ивановна, загляните в седьмой кабинет, нам нужно УЗИ сделать.

— Да там по записи же, — недовольно отозвалась акушерка, но судя по звуку жалостно скрипнувшего стула, всё-таки нехотя поднялась.

— Ничего, думаю, Ирина Владимировна нас по блату пропустит, да? — взглянула на меня и улыбнулась. Почему-то в этот раз ее улыбка показалась мне вымученной.

Через несколько минут вернулась толстуха, и я, уже полностью одетая, последовала за Ниной Георгиевной.

Выйдя из кабинета, увидела подскочившую со скамейки при нашем появлении мать. В руках она теребила кожаную ручку своей дамской сумки и выглядела необычно растерянной, даже испуганной, будто ее за чем-то нехорошим застали. Ничего не говоря и не останавливаясь, мы просто прошли мимо неё в конец коридора.

Я ничего не понимала, все это было для меня впервые, но где-то на интуитивном уровне поняла, что что-то идёт не так. Как бы ни старалась Нина Георгиевна за улыбкой спрятать свои мысли, но ее встревоженный взгляд и образовавшаяся складка меж сдвинутых бровей говорили красноречивее показной бодрости.

Зайдя в полутемный кабинет, с окнами зашторенными плотными занавесками, мне приказали снова раздеться и лечь на кушетку рядом с аппаратом, похожим на компьютер.

Вживую я компьютер видела лишь однажды, в гостях у дяди Жоры в Москве, и этот был очень похож, только больше, с множеством трубок, кнопок и каких-то датчиков. В этой убогой дыре такой аппарат смотрелся как пришелец из другой галактики. Манипуляции, именуемые УЗИ, молоденькая врачиха проводила очень долго, периодически хмурясь и цокая языком. Нина Георгиевна заглядывала ей через плечо, смотря в монитор, и они о чем-то тихо перешептывались.

— Все нормально? — осмелилась задать вопрос я, и тоже попыталась заглянуть в экран.

— Все хорошо, не волнуйся, — отмахнулась узистка, продолжая тихо сыпать медицинскимм терминами. Нина Георгиевна,

молча слушая, задумчиво кивала головой.

Та же тревожная складка, тот же взгляд. Я хотела бы задать больше вопросов, но прекрасно понимала, что отвечать мне на них сейчас никто не будет.

Потом я быстро оделась, и мы пошли обратно в двенадцатый кабинет. Мама уже стояла у двери, переминаясь с ноги на ногу.

— Подожди здесь, — тоном, не терпящим возражений, Нина Георгиевна кивнула на лавку, а сама пригласила маму пройти в кабинет.

Что происходит вообще? Почему мне ничего не говорят? Смутная тревога перерастала в панику.

Я огляделась по сторонам.

Рядом никого не было, лишь дальше по коридору дожидались своей очереди две женщины. Недолго думая, я наклонилась и припала ухом к замочной скважине…

Часть 30

Я огляделась по сторонам. Рядом никого не было, лишь дальше по коридору дожидались своей очереди две женщины. Недолго думая, наклонилась и припала ухом к замочной скважине.

Голос врача был едва слышен, но благодаря царившей в коридоре тишине, слова были вполне различимы:

— … при однорогой матке возможен, но, Тамара, как врач, я обязана предупредить, что это большой риск. Вообще, можно назвать чудом, что ей удалось забеременеть с подобной аномалией органа. Если бы плод прикрепился в рудиментном роге, однозначно пришлось бы делать экстренное прерывание, но в данном случае положительный исход достаточно высок и прогнозы благоприятные. Девочка молодая, организм крепкий. Да, придется провести много времени в стационаре, но при тщательном наблюдении и правильно подобранной терапии она вполне способна выносить и родить здорового ребенка. Стопроцентную гарантию я дать, конечно, не могу, зачастую подобная беременность заканчивается выкидышем, но в моей практике были и счастливые исключения. Хирургическое прерывание без крайних на то показаний при таком диагнозе очень нежелательно. Скорее всего, это негативно отразится на здоровье девочки, и в будущем, в лучшем, если так можно выразиться, случае грозит для неё привычной невынашиваемостью, а в худшем, и, к сожалению, наиболее вероятном…

— А что это ты тут делаешь? Подслушиваешь?

Я резко подскочила и, выпрямившись, оказалась лицом к лицу с мегерой. Ее прищуренный взгляд метал молнии, казалось, двинься она на меня сейчас, то как "Титаник" раздавит своей внушительной массой. Я снова залилась пунцовой краской.

— Я не подслушивала!

— А что же ты тогда делала? И не стыдно же врать старшим! Что за молодежь сейчас пошла, — распахнув дверь, Лариса Ивановна скрылась в кабинете.

Плевать на толстуху, сейчас меня больше волновало, что имела в виду Нина Георгиевна.

Со мной что-то не в порядке? Я больна? Почему она говорила о прерывании? Голова шла кругом, стоять вот так и гадать было совершенно невыносимо. Ещё раз оглядевшись и не заметив на горизонте никого из врачей, я хотела снова попытаться подслушать, но стоило мне только наклониться, как дверь неожиданно открылась, заставив меня отскочить на добрых полметра.

— Ну, пойдем? — Нина Георгиевна снова улыбалась как ни в чем не бывало. Но то ли мне показалось, то ли она действительно смотрела с жалостью. Мать вышла следом и, не глядя на меня, опустив голову, засеменила куда-то в сторону выхода.