Неспокойные воды Жавель
Шрифт:
– Да.
– Ну что ж, входите, месье. Пойду погляжу. В приемной уже дожидаются два человека, а мадам Жо дает консультацию. Ничего, если вы подождете на кухне?
Я ответил, что ничего. С трубкой во рту я расположился на кухне. Через какое-то время экс-вице-содержательница публичного дома присоединилась ко мне.
– Жо примет вас через минуту,– сказала она.– Хотите кофейку? Жо велела сварить вам, если пожелаете.
– Я бы с удовольствием выпил чашечку.
Она вступила в схватку с кастрюлькой.
– Послушайте, папаша,– усмехнулась она,– ну и обманщик же вы! Я спросила у Жо, не факир ли вы, она сказала, что нет.
– Не иначе как ее дар ясновидения пошел на убыль.
Не сказав больше ни слова, она пожала плечами и продолжала свою возню. Минута. Минута гадалки. Эта минута прошла. А вслед за ней и еще несколько.
– Привет, Нестор,– молвила она голосом, подпорченным нескончаемым ларингитом.– Мы целую вечность не виделись, а, старик? Каким счастливым ветром вас занесло?
Счастливым ветром? Ну да, как бы не так! Сама она верила в это ничуть не больше, чем в ту чепуху, которую молола своим клиентам. В ее огромных черных глазах, подведенных коричневой краской, обрамленных тяжелыми от туши ресницами и удлиненных проведенной к вискам чертой, отражалась тревога. Ничего удивительного. При своем-то ремесле она вечно ждала каких-нибудь неприятностей. И частный сыщик не мог быть никем иным, кроме как их предвестником.
Это была женщина лет пятидесяти, хорошо сохранившаяся, но несколько отяжелевшая, с медного цвета лицом и довольно благородными чертами, во всяком случае, приятная на вид. Патентованная ясновидящая, занесенная в коммерческие регистры, она гадала на кофейной гуще, на чернильных пятнах, на картах, на хрустальных шарах и разных прочих штуковинах, в зависимости от цены и внешности жертвы. А на досуге зондировала кое-что другое, помимо секретов оккультизма. В жилах ее текла арабская кровь; правда, не в таких количествах, как она утверждала. И в самом деле, она стала живым воплощением братания, доведенного до крайних пределов. Мазь ее была дитя дуаров [2] ; отец – какой-то аджюдан [3] (а может, их было несколько) колониальной пехоты. Несмотря на весь свой дар ясновидения, ей так и не удалось с точностью определить, кто он. В ту пору, когда на заморских территориях все шло относительно хорошо, она охотно афишировала свое происхождение. Этот восточный запашок производил на клиентуру впечатление. Тогда она звалась Зорга-Тинеа, что отдаленно напоминало читателям – и прошлым, и нынешним – «Атлантиду» [4] . Мадам Зорга-Тинеа, «прирожденный медиум, прибывшая прямо из Алжира»,– ни дать ни взять какой-нибудь высококачественный овощ или фрукт. Однако с тех пор, как между метрополией и департаментами, расположенными по другую сторону Средиземного моря, возникли разногласия, она всеми силами старалась затушевать этнический аспект своего происхождения, дабы не отпугнуть клиентуру, состоявшую в основном из мелкого люда, легко поддававшегося страхам и вполне способного заподозрить, что она не кто иной, как феллага [5] в юбке. И с тех пор, стало быть, она уже звалась не Зорга-Тинеа, а просто Жозефина – как все. И хотя она по-прежнему была «прирожденным медиумом», никто не знал, откуда она явилась. Впрочем, раз теперь она жила в Париже, всем было наплевать, откуда она приехала. И уж как там она звалась – Зорга-Тинеа или Жозефина,– не имело значения, тем более что на самом-то деле ее звали Мари Дюбуа, по имени того из аджюданов колониальных войск, который ее признал.
2
Дуар – селение в арабских странах.– Прим. перев.
3
Воинское звание младшего офицерского состава во французской армии.– Прим. ред.
4
Имеется в виду роман Пьера Бенуа «Атлантида», героиню которого звали Антинеа. Прим. перев.
5
Головорезы,
Когда она отправлялась за провизией на бульвар Гренель или Торговую улицу, она была одета, как все. Но при исполнении обязанностей – а именно в таком виде она предстала предо мной на кухне – Жозефина надевала что-то вроде чалмы, скрепленной золотой брошкой, изображавшей извивающуюся змею. Несколько вьющихся прядей черных волос выбивались в беспорядке из-под стягивавшей ей лоб ленты, соревнуясь с металлической рептилией. Чалма отличалась ослепительной белизной, точно так же, как и два конца ткани (это чуточку отдавало Египтом), закрывавшие ей уши и ниспадавшие великолепными складками на обнаженные плечи. Мне кажется, что плечи – к слову сказать, довольно аппетитные – она прикрывала мантильей, когда принимала женщин. Но, имея дело с клиентами мужского пола (а такое случалось), она пренебрегала этой принадлежностью своего туалета, и те, не стесняясь, могли погружать свои взоры в ее щедрое декольте. Как-никак развлечение. Ее тяжелые груди, казалось, молили о сострадании милосердную руку. Собственные ее руки были унизаны кольцами, украшенными большими разноцветными камнями, имевшими, по всей видимости, величайшее магическое значение, и все эти варварские побрякушки сопровождали каждый из ее жестов шумным перемещением вдоль обнаженной руки.
– Привет, Жо,– сказал я.– Мне нужны кое-какие сведения.
– А!
В глазах ее по-прежнему сквозило беспокойство. Мне показалось, она вся напряглась, приготовившись к обороне. Имея привычку играть на чужих нервах, она не могла справиться со своими.
– Ну как, готов кофе? – спросила она у служанки, склонившейся над кофеваркой.
– Да, мадам. Осталось только разлить по чашкам.
– Так разлейте и отнесите все это ко мне в кабинет. А потом ступайте в гостиную, посидите там с двумя дурочками, развлеките их, пускай подождут.
– Да, мадам.
Наполнив чашки, она поставила их на поднос и, схватив его, словно речь шла о святом причастии, двинулась в святилище ясновидящей. Мы последовали за ней. Она тут же убежала, оставив нас одних. Комната была затянута черным, кое-где виднелись вышитые знаки зодиака. Окна были закрыты шторами. Из-за благовоний, горевших в курильнице, трудно было дышать. Неясный свет струился из огромного шара, стоявшего посреди стола.
– Садитесь, Бюрма,– сказала Жо.
Я сел на псевдоарабский табурет. Жо погасила шар и включила самый что ни на есть обыденный плафон.
– Не могу же я обращаться с вами, как с прочими дуралеями,– заметила она.
И тоже в свою очередь села, прикоснувшись пухлыми губами к чашке с кофе. Я последовал ее примеру.
– Итак,– начала она наконец,– вам нужны сведения? Какого рода сведения?
Я поставил чашку на поднос.
– По поводу одного типа, которого я посылал к вам два месяца назад. Что-то около пятнадцатого октября. Некто Демесси – на тот случай, если он называл вам свое имя. Жена его нуждалась в вашей помощи. Этот Демесси – сторонник ограничения рождаемости. Надеюсь, вы поняли, о чем речь.
– Ну конечно же, Демесси, как же, как же. Однако, прежде чем продолжать, хочу спросить вас: вы разве не знаете, что я перестала этим заниматься? Уж очень опасно. У меня было две неприятности, одна за другой. Так что я бросила это дело.
– Стало быть, вы и моего приятеля тоже бросили?
– Нет. Это он сам. Так как он пришел по вашей рекомендации, я подумала, что тут уж дело верное, без подвоха, и сделала для него исключение. Может, он счел, что это слишком дорого. Черт возьми! Я ведь назначила ему подходящую цену. Ну как же: ваш приятель, да и потом он сказал мне, что небогат, что работает чернорабочим на «Ситроене» и так далее.
– Сколько вы с него запросили?
– Двадцать тысяч. Цена сходная, говорю вам, по дружбе.
– Словом, все было готово, но вы его больше не видели?
– Нет. А… а почему вы меня об этом спрашиваете, старик?
– Мне надо было узнать, приходил он к вам или нет. Он исчез, и я его разыскиваю.
Ясновидящая так и подскочила.
– Эй, полегче на поворотах,– проворчала она.– Уж не собираетесь ли вы втянуть меня в какие-нибудь неприятности, а? Вы что же, думаете, будто я причастна каким-то образом к его исчезновению?