Нет царя у тараканов

Вайсс Дэниэл Ивен

– У меня кое-какие дела дома, а уж потом о пенсии подумаю.

Я рассказал ей о моей системе экскрементальной навигации.

– Объясни, что ты ищешь, – сказал она.

– Смесь. Основной компонент – курица. В разных видах. Следы модной этники. «100% натуральные» компоненты – то есть высокая концентрация сахара, грибков, плесени и бактерий. И еще добрая порция противокислотных средств, слабительных, аспирина и валиума.

– Проще простого. Этот район все знают. Только надо тебя развернуть. А то ты плывешь к водоочистному коллектору.

В

мозгу нарисовались чаны размером с многоэтажку, колоссальные барабаны с черепом и костями на боку, неумолимые механические руки, что опрокидывают в воду сульфанаты.

– Да уж, давай меня развернем, – сказал я. Но она исчезла.

Что я такого сказал? Почему она меня бросила? О господи, водоочистной коллектор. Растворюсь как сливочная помадка на горячем асфальте.

Спокойно. Попробуем плыть, как она. Толчок. Еще толчок. Мимо проплывало дерьмо, меня сносило к коллектору. Давай же. Толчок. Толчок. Но я не двигался. Отбросы забили мне дыхальца. Жуткая смерть. Я так отчаянно хотел последний раз попытать счастья с Айрой…

Внезапно меня приподняло над водой. Я стоял на твердом хитине: она нырнула под меня. Почему я решил, что она меня бросила? Видимо, в дерьме – человеческие токсины.

Мы поплыли против течения. На ее ритмичные взмахи приятно было смотреть. Я опустил зад на ее кутикулу, чтобы чувствовать вибрацию – сексуальный трепет без феромонов. Очень возбуждающе, весьма необычно.

Мы проплыли три длинных тоннеля, каждый уже и темнее предыдущего.

– Подождем здесь, – сказала она.

Сточные воды разрезали стаи больших заостренных серых силуэтов. Когда один подплыл ближе, я увидел мех, украшенный экскрементами, полоска фекалий бурой мишурой свисала с бакенбард, глазки-бусины облепила желтая корка. Нервные, стремительные, легендарные канализационные крысы.

– Ты же с ними не знакома, правда? – спросил я. Они – наш водяной кошмар, их беспощадные клыки, их неутолимый аппетит. Они – наши извечные враги.

– Не волнуйся, – сказала Блатгелла. – Местные почти слепые. Одна довезет тебя домой.

Я покосился на нее:

– Лучше отвези меня к коллектору.

– Они чрезвычайно примитивные создания. Ежедневно плавают по одному маршруту, вряд ли он хоть единожды меняется. Больше их толком ничего не интересует. Поэтому их у людей в лабораториях так любят. Та, что направляется в твой район, проплывает здесь каждый день.

Она подвезла меня к крысиному боку. Усы крысы подергивались, разбрызгивая дерьмо. Вблизи глаза оказались глупее, краснее и кровожаднее.

Я не хотел к ней приближаться. Почуяв зловоние грызуна, я чуть не прыгнул в воду.

– Сейчас она опустит морду на край трубы, передохнет, – сказала моя спасительница. Крыса так и сделала. Моя проводница подплыла ближе. – Теперь цепляйся за шерсть и лезь наверх.

– Слушай, я хочу остаться с тобой. Здесь так здорово.

– Это абсолютно безопасно, вот увидишь.

– Я обаятельный и начитанный. Со мной не соскучишься!

– Лезь

давай.

Она дернулась, и я покатился по крысиной спине – противной, покрытой холодным липким дерьмом, совсем не похожим на холодное липкое дерьмо, в котором я плавал. Когда крыса двигалась, все ее тело спазматически сокращалось, примитивное и безмозглое, точно медуза. Я был о крысах лучшего мнения. Я устроился в длинной шерсти на загривке, лицом к ее спине, изо всех сил стараясь забыть, в чьих лапах моя жизнь.

Моя спасительница развернулась, плюясь водой из дыхалец, точно пожарный катер.

– Спасибо, – сказал я.

– Если что, забегай. Я бы не отказался.

Через несколько минут грызун развернулся и поплыл по трубе, как и говорила Блателла. Крыса непреклонно двигалась, загребая лапами сточные воды, командуя сама себе:

– Левой, правой, левой, правой.

Сначала я подумал, что это шутка, но крыса не умолкала. Боялась сбиться? Отвлечься? Или, может, разгрузка зарапортовавшегося мозга?

Я перелез с загривка на голову и шепнул ей на ушко:

– Правой, левой, правой, левой.

Крыса дернула ухом. Я не отставал, и она потрясла головой, едва не скинув меня в воду. Глупо ее дразнить; я хотел как можно быстрее попасть домой. Но уж слишком заманчиво. Я вернулся к уху и шепнул:

– Пиздокрыска. Хорошенькая теплая пиздокрыска. Горяченькая сочная пизда. Прямо позади, если дашь ей нагнать… – Никакой реакции, но я не унывал: – Крысиные сиськи. Отличные здоровенные крысиные сиськи! – Я решил, что это самец, хотя не полез бы вниз проверять. Но можно попробовать и другой путь: – Крысиный хуй. Отличный твердый крысиный хуй.

– Левой, правой, левой, правой, – отвечала крыса.

Чем невиннее на вид, тем испорченнее внутри, подумал я и сказал:

– Крысиные пятки. Крыса на высоких черных каблуках… – Только это человеческое извращение и захватило воображение прочих видов, но моя крыса осталась равнодушна. Я попытался еще раз: – Крысиные детки. Бедные крысиные детки, их контрабандой провезли из сточных вод соседнего штата… – Никакого эффекта. И напоследок: – Крысиный кнут. Крысиный кнут в лапах у крысиного мастера в черном кожаном крысином корсете, он сдирает шкуру с твоего маленького крысиного зада…

–Левой, правой, левой, правой… – Ничто не собьет грызуна с пути.

Я вернулся на загривок. Путь оказался такой длинный и сложный, что даже умей я плавать, никогда не одолел бы его сам. Благослови, господи, крысу и таракана.

Порой нас омывали волны дерьма: по-прежнему слишком сложный для меня коктейль. Знаки на стенах все так же загадочны. Раз уж мы плывем против течения, заплыть дальше не страшно – всегда можно вернуться.

Крыса без устали гребла много часов. Время от времени мимо проплывали другие крысы, но все были слишком заняты собой и нас игнорировали. Когда несколько крыс собирались вместе, по трубам разносилось эхо их голосов: левой, правой, левой, правой…