Нет звёзд за терниями
Шрифт:
Кори опустила руки в карманы, подняла плечи, отстранилась, насколько могла, и всё-таки хотелось ещё закрыться, спрятаться. Хотя, казалось бы, что такого? Просто взгляд.
— Это был порох, — вдруг сказал её спутник. — Такая удивительная вещь с прежних времён, в которой много силы. Чтобы оживить его, достаточно искры. Тебе стоит знать.
Кори обернулась, прислушиваясь внимательно.
— Нужно дождаться, когда все соберутся. На помосте и рядом с ним будут те, кто всем заправляет. Останется заронить искру, и с главарями будет покончено. С оставшимися мы справимся без труда.
— Там же невинные
— Иногда нужно идти на жертвы, — жёстко ответил господин Второй. — Они всё равно уже обречены. Ты видишь способ их спасти? У нас не хватит людей, умеющих сражаться. Если собираешься сложить голову, хоть сделай это с толком.
Кори не ответила.
— Ну, чего молчишь? Или ты всё-таки с Рафаэлем заодно? Ну, сознавайся!
— Нет! Нет, но... Я верю, можно по-другому! Я не хочу этих смертей!
— Женщины, — процедил её собеседник презрительно. — Вы всегда думаете о мелком. Предпочтёте спасти одного человека, а не весь город. Ты хоть понимаешь, что значит Раздолье для Светлых земель? Сколько ушло труда, чтобы создать этот порядок? Раздолье — это жизни не только тех, что обитают здесь сегодня, но и других, которые придут после нас. Захватчики готовы всё это разрушить, им дела нет, что будет дальше. А я скажу, что будет: миру тогда конец.
Вдалеке уже показалось угрюмое здание фабрики, выглянули из-за лодочной площадки склады.
— Сотни погибнут, — продолжил господин Второй, взмахнув рукой. — Сотни, среди которых наверняка есть хорошие люди, но тебе плевать, потому что ты их не знаешь лично. И сотни никогда не родятся. А во всех остальных землях что настанет за жизнь? Все поселения, что есть сейчас, зависят от города. Приходят выменивать товары, припасы. Мы не можем дать им много, но и это немалая поддержка в голодные времена. Я сам родом из маленького поселения, где мы кое-что растили, но без лепёшек из Раздолья протянули бы ноги. Я их до сегодня видеть не могу, эти лепёшки. И ты готов... И ты готова обречь невинных на смерть? Детей? Ты хоть можешь представить, какова она, смерть от голода — долгая, мучительная, когда за крохи готов убить ближнего? Когда кажется, что готов предать даже тех, кого любишь, лишь бы выжить? Сходишь с ума, не можешь думать ни о чём, кроме...
— Да! — закричала Кори, перебивая его. — Да, я могу!
— И ты желаешь этого другим? Нет, погоди, давай остановимся. Посмотри мне в глаза и скажи: ты желаешь этого другим?
— Никому я этого не желаю...
— Так что, по-твоему, страшнее — несколько невинных жизней или сотни и тысячи?
— Каждый выбор плох. Я верю...
— Посмотри на меня, — сказал господин Второй и взял Кори за плечи. — Посмотри. Есть я и ты, и трое чужаков, и всё. Только мы готовы биться за этот город. Чужаков, ты знаешь, было куда больше, но люди Рафаэля справились с ними без труда. А ведь сюда отправляли не кого попало, а тех, кто умеет сражаться. Не опускай голову, смотри на меня!
Кори было бы легче драться с ним, чем смотреть.
— Созовём, конечно, своих, и кто-то придёт. А хочешь поспорить? Ставлю на то, что многие не пожелают вмешаться. Понадеются, что как-то всё решится и без них. Вспомни горожан, которых знаешь. Много ли тех, кто крепок и смел? А?
Кори помотала головой. Действительно, против калек
— Даже лучшие из них не сравнятся с чужаками, ты это понимаешь? Если перебили тех, вообрази, что будет сегодня на площади. Может быть, погибнут все, кто осмелится выступить с оружием. Да и оружия у нас нет, чтобы им раздать. А значит, будут смерти, много смертей и боли. Уже сегодня, скоро. Какой ты видишь выход?
Кори промолчала.
— Тебе казалось, можно придумать что-то ещё, — настойчиво сказал господин Второй, заглядывая ей в глаза. — Что?
— Я не знаю. Не знаю!
— Если ты предложишь другой выход, я соглашусь. Я даже буду рад. Так что же?
— Я...
— Ты думала просто броситься на них и драться, пока хватит сил? — понимающе и как будто ласково спросил её собеседник. — Ты сильна, не спорю.
И он усмехнулся, коснувшись ненадолго своей опухшей, покрасневшей щеки с четырьмя отметинами. А затем уронил ладонь на плечо Кори, потрепал.
— Но ведь там все такие, как ты. И они не будут стоять и ждать. Тебя остановят быстро, и так ты никого не спасёшь. Согласна?
— Да, но что ещё делать? — с отчаянием спросила Кори.
— То, что предлагаю я. До того, как всё начнётся, нужно успеть забраться под помост. А потом будет достаточно одной искры, чтобы покончить с теми, кто заварил эту кашу.
— И кому же ты предлагаешь делать это?
— Ты ведь уже знаешь ответ, верно?
Конечно, можно было догадаться. Этот бы сам не полез...
— Скажи мне, каким ты видишь своё будущее? — продолжил господин Второй. — Вечно жить, притворяясь? Но ещё несколько лет, ты утратишь юность, и твой вид начнёт вызывать вопросы. Не бывает мужчин с такими гладкими лицами. А эта рука? Не знаю, как тебе удавалось скрывать до сих пор.
Кори закусила губы.
— Скажи, тебе нравится так жить? Сторонясь людей, притворяясь кем-то другим, не собой, в страхе, что раскроют? Вечно в одиночестве. Ведь даже нарядись ты в платье, на тебя не поглядит ни один мужчина. Понимаешь ты это?
— Уже поглядел! — запальчиво вскричала Кори, и щёки тут же обожгло горячей волной. А ведь думала, умеет держать язык за зубами.
— Да неужто, — усмехнулся господин Второй, сощурившись, и всмотрелся пристально и с любопытством. — Только не говори мне, что господин Первый... нет, нет, вижу по твоему лицу. А всё же интересно, чем ты его взяла, что он пристроил тебя и помог скрыть эти тайны. Но ты не расскажешь, да?
— Не расскажу.
— Тогда только чужаки. Они, я понял, считают уродов почти за людей. Мальчишку отметём сразу...
— Да что тебе за дело? Идём, мы теряем время!
— У других я что-то особой нежности к тебе не заметил, значит, Гундольф. Он, да? То-то вы вместе держались.
— Отпусти меня! — вскричала Кори и дёрнулась, высвобождая плечи. А потом зашагала, не оборачиваясь, мимо платформ к фабричной улице.
По шагам за спиной стало понятно, что господин Второй идёт следом.
— Чтоб ты знала, ты ему не очень-то нужна, — язвительно произнёс он. — Если на что надеялась, выброси из головы. Пока вас не было, чужаки трепались о всяком, вспоминали прошлую жизнь. И твоего Гундольфа упоминали. Говорят, он женщин меняет, два раза с одной не показывается.