Нет звёзд за терниями
Шрифт:
— Купола изрезаны!
— Идёмте лучше к дому, — предложил Алтман.
— Туда, где нас потом найдёт этот? Ну уж нет!
— А мы ненадолго, припасы соберём, воду. Что найдётся. Да и подкрепиться не мешает, в путь же не станешь пускаться вдруг, надеясь неясно на что. А ну как не отыщем ваших сразу? А потом за лодкой, я и другие стоянки знаю.
На это Ник согласился. По пути немного спорили, брать ли старика.
— Пусть за ним тут Кори приглядит, — сердито говорил Ник. — У наших житьё сейчас, я
— Ну, тогда и я останусь, — погрустнел Алтман. — Как флакончик опустеет, меня от боли скрючит, тоже стану лишним ртом.
— Ты это не думай, — погрозил пальцем Ник, и кончики его ушей запылали. — Ты ведь в своём уме, а старому кто знает, что в голову взбредёт. Полетим, а он захочет прогуляться за борт или рычаг какой дёрнет. И вообще от него любой беды ждать можно.
Старик прислушивался к разговорам, улыбаясь беззубо и доверчиво.
— И ничего подобного, — заспорил Флоренц. — Он послушный! Да я сам приглядывать буду.
— Ты-то? — фыркнул Ник. — Ты, пустая голова, ни одно дело в жизни до конца не довёл. Замечтаешься, рот разинешь и забудешь обо всём. Что, скажешь, не так? Сколько раз опреснитель пустым стоял? А как за печью нашей приглядывал и огонь потух, куда ты глядел, на облака? Так что обещания твои ничего не стоят.
— Глядел я на вашу печь, только что поделать, если она кривая и не работает как надо? — ответил Флоренц, разобидевшись. — А дедуля всё понимает, иначе бы он давно с края Свалки упал. Он мне жизнь спас и вас найти помог, так что я его не брошу.
— Да делай уж, как знаешь. А печь не кривая, это руки у тебя кривые!..
Они ещё немного поспорили. Ник, видать, приободрился, выбравшись со Свалки, и нрав его сделался таким же паршивым, как обычно. А возражал он зря: печь, конечно, была кривая — какую ещё соорудишь из плохо отёсанных камней и кусков металла, найденных там и сям?
Но Флоренц не сердился, радовался даже. Пусть лучше Ник ворчит и ругается, чем лежит, молчаливый и бледный, на себя не похожий. Ох, а как он заругается, если кто-то возьмёт его жабу! Должно быть, лучше ему и не знать.
В доме первым делом набросились на воду. Кружку Кори держала всего одну, так что Ник пил из миски, а Флоренц зачерпнул из ведра ладонями.
— Не пачкай! — строго сказал Алтман. — На, держи, я напился.
Мальчишка хлебнул торопливо и дал кружку старику. Подскочил к столу, ухватил яблоко, кусок хлеба и сказал:
— Вы собирайтесь, а я отойду ненадолго, дело есть.
— Куда идёшь? — спросил Ник. — Сядь, одному ходить не стоит.
— Ой, да за угол. Хочешь сопроводить?
— Иди, — махнул рукой его товарищ. — Ты просто помогать со сборами не хочешь, я понял.
Но Флоренц даже возражать не стал. Он вылетел и понёсся по улице, отбежал домов на пять и замедлился. Зашагал, поглядывая
Обрушенный подвал нашёлся сразу. Мальчишка боялся, это будет яма, укрытая за спинами домов, но дома здесь и вовсе не было. Только углубление с тремя стенами из кирпича, кое-где выпавшего, а вместо четвёртой пологий спуск. Осталась ещё часть кровли, а может, пола, и вышел навес, прикрывающий жабу сверху.
Вскарабкавшись по лапе, Флоренц перевесился и шлёпнулся внутрь. Потянул рычаг. Стефан и Ник ужасно им гордились: рычаг этот, соединённый какими-то мудрёными путями с топливным баком, высекал искру и поджигал горючее.
Срабатывало, правда, не всегда. Тогда приходилось открывать заслонку у задней лапы, выискивать сухие тонкие листы и уже ими, пылающими легко, зажигать остальное. Но сейчас у Флоренца не было зажигалки, и он надеялся на рычаг.
Дёрнул раз — ничего. Второй — тишина. Мальчишка встревожился, но с третьей попытки услышал слабое тарахтение за спиной.
— Ну, поехали, — пробормотал он под нос и потянул ручку, чтобы пасть жабы прикрылась. Оставил лишь узкую щель для обзора.
Жаба, пятясь, выбралась на дорогу. Кирпичи хрустели, лопаясь под тяжёлыми лапами. Флоренц подождал ещё немного, чтобы машина заработала как следует, и быстрым ходом двинулся по улице.
Проскочить незаметно всё-таки не удалось. Ник, заслышав знакомый шум, выбежал наружу.
— Ты жабу нашёл? — радостно воскликнул он, но тут же понял, что Флоренц и не думает останавливаться.
Ник пустился следом.
— А ну стой, паршивец! — доносились его крики. — Куда собрался? Я не разрешаю брать мою жабу! Стой!..
— Возвращайся в дом, — крикнул мальчишка в ответ. — На площади опасно, а я должен помочь! Не бойся за жабу, я умею с ней обращаться!
Он замедлился, чтобы свернуть в переулок, а потом ускорил ход. Жаль, не видать было, Ник всё ещё бежит следом, глотая дым, или отстал. Этот упорный, мог и бежать.
Тут Флоренц подумал о том, как отыщет площадь. Он ведь был там лишь единожды, шёл со спутниками, потому и дорогу не старался запомнить. А из жабы видна узкая полоска мира, так и таблички на стенах можно не заметить, да и есть ли указатели к площади?
По счастью, выручили люди. Трое шли, споря и размахивая руками, и Флоренц направился за ними, понадеявшись, что те идут в нужную сторону. Люди, правда, всполошились, ускорили шаг, оглядываясь, а потом один и вовсе побежал. Мальчишка выжал из жабы всё, что мог, пытаясь догнать горожан и пояснить, что не желает им вреда, но те оказались шустрее.
Зато шли они и вправду на площадь. Вон она открылась в проулке, помоста не видно за толпой. Люди бесновались, галдели, летали неясные обрывки фраз, усиленные рупором.