Неуловимая Невеста
Шрифт:
– Закрывай ворота! – скомандовал лесной король, как только последний из его людей оказался во дворе замка. Затем обратился к дочерям: – Фей, Олли, Бри, чисто?
– Чисто, – подтвердили девушки.
– Отлично, – с облегчением выдохнул лесной король. И сразу же распорядился: – Калеб, ты остаешься за старшего на стене, – сказал он одному их трёх рыцарей, которые сражались вместе с Маркусом на стороне приморского принца и его лордов. – А вас, Ваши Высочества и Ваши Сиятельства, – обратился он к Вейнару, Анхельму и их свитам, – прошу следовать за мной.
Народу внутрь огромного помещения Тронного Зала лесного королевства, чьи стены подпирали многовековые дубы,
В центре зала располагался длинный, украшенный искусной резьбой стол, который, словно река, разделял его пространство на две части. С одной его стороны, разместились король, его дочери и советники. Напротив них заняли свои места приморский и горный принцы в сопровождении своих лордов. Их украшенные драгоценными камнями и золотом доспехи, переливаясь в солнечном свете, просачивающемся сквозь витражные окна, отбрасывали на стены зала мягкие блики, которые словно бы танцевали в такт движениям принцев и лордов.
Возвышающийся над всем, вырезанный из древнего дерева и инкрустированный драгоценными камнями, трон лесного королевства, даже оставаясь пустым, одним только своим внушительным видом говорил о древности и могуществе лесного королевства.
Как только последний из приглашенных занял свое место, король кашлянул, призывая всех к тишине, после чего заговорил. Сердечно поприветствовав гостей из горного и приморского королевства, он вначале представил своих дочерей, затем шестерых членов своего Совета. Эти шестеро были теми, в чьей верности он не сомневался.
– Сэр Аларик Торнтон, Лесной Хранитель – старейшина совета, ответственный за сохранение и защиту лесов королевства, – начал представлять он. – Леди Элианора Квитейн, Певица Рек – мастер дипломатии и переговоров. Будьте с ней осторожны, – добродушно усмехнулся он, – говорят, её она может даже реку убедить изменить свой путь. Маркус Гайлем – представил он жениха Арелии, – мой военный советник. Теодора Зетруз, Видящая Истину, – представил он следующего члена Совета. – Да, да, это она. Она не легенда и не миф, а живой человек, – с улыбкой прокомментировал он. – Гавин Старискай, Звездочет, – представил он следующего. – Думаю, чем занимается он, как и Лианна Джастис, Хранительница Законов, – кивнул он на седовласую женщину со строгим взглядом, – уточнять не нужно. С остальными членами моего Совета вы познакомитесь сегодня на приёме, который моя супруга, мать и сестра уже готовят в вашу честь, – вслед за чем, откинулся на спинку большого кресла-пенька – самого высокого из всех, на которых сидели его соратники и гости и уставился проницательным взглядом на принца горного королевства. – Ваше Высочество, вы ничего не хотите нам сказать?
Анхельм встретился с ним взглядом, однако отвечать не спешил.
– Хорошо, – кивнул король. – Хотите, чтобы начал я. Начну я. – Вы всё ещё живы только благодаря мне и моим людям. И, если вдруг вы не поняли, я сейчас не о том, что одно моё слово, и ваша голова украсит частокол на стенах моего замка, а том, что вас пытались убить присягнувшие вам на верность рыцари.
– Они были не в себе, – наконец отозвался принц. – Кальвин и подкупленные им шаманы одурманили их. Я не знаю, что за заклинание они использовали. Знаю только, что это было сделано в тайне от меня. И именно поэтому насторожило меня. У меня сложные отношения с дядей. Мягко говоря, – усмехнулся он. – Поэтому я перестраховался и отказался от «свалки».
– Я не об этом вас спрашиваю, Ваше Высочество. Это я понял и сам. Я хочу
– Папа, ты что, всё ещё хочешь отдать нас в жены этим?! – возмутилась Фей. – Но…
– Фей, помолчи! – резко и властно осадил дочь король, кинув при этом на неё грозный взгляд. Вслед за чем вновь перевёл его на принца: – Я жду вашего ответа, Ваше Высочество?
Пытаясь скрыть замешательство, горный принц отвёл взгляд к украшенному фреской окну: вопросы лесного короля явно застали его врасплох и поставили в тупик.
Он замер, пытаясь собрать мысли. Но он просто не знал, что ответить! Да, дядя его предал. Но сам он не собирался становиться предателем. Он был по-прежнему верен своему отцу и интересам своего королевства. Однако и самоубийцей он тоже не был.
После довольно длительной паузы, в течение которой в зале можно было слышать лишь тихий шелест одежд и едва уловимое дыхание присутствующих, он откашлялся и, подбирая каждое слово, медленно заговорил:
– Я глубоко и искренне уважаю вас и ваших дочерей, но как я уже сказал ранее, мне и моим лордам нужно узнать их получше…
– Учитывая, что замок в осаде, думаю, с этим проблем не возникнет, – усмехнулся Его Величество. – А теперь, что на счет моего королевства?
Анхельм сглотнул.
– Я…
– Вы всё ещё считаете его своим? – уточнил меж тем лесной король. – А меня своим вассалом?
– Нет, – покачал головой принц, обрадовавшись возможности уйти от ответа на вопрос о его будущих планах в отношении лесного королевства. – Я не считаю ваше королевство своим, а вас своим вассалом.
– Возможно, Ваше Высочество, вы считаете меня вассалом вашего отца? – уточнил лесной король.
– Нет, не считаю, – твёрдо ответил принц.
– В таком случае, как насчет договора о временном перемирии? Скрепленном кровью, разумеется, – поинтересовался лесной король.
– Временном перемирии? – настороженно переспросил принц.
– Да, на время осады, – внёс уточнение Его Величество.
Анхельм с уважением уставился на своего оппонента, который только что мастерски его сделал. Сначала поставил его безвыходную ситуацию, а затем сам же и предложил выход. Да, скрепленный его кровью договор о временном перемирии не позволит его отцу отдать приказ о нападении на лесное королевство, но и предателем он его не сделает. Да, временное перемирие, безусловно более выгодно лесному королю, поскольку позволит ему выиграть время. Но и ему тоже нужно было время, чтобы разобраться с Кальвином. И сделать он это хотел без участия отца.
Глава 18
Глава 18
Заключив временное перемирие, и горный принц и лесной король расслабились.
Роли гостя и хозяина являлись в их мире священными понятиями. Предать доверие хозяина, будучи гостем, или причинить вред гостю, если ты хозяин, одновременно являлось и актом крайнего бесчестия, и практически невозможно. Последствия для тех, кто осмеливался нарушить священный кодекс гостеприимства, были суровыми: не только небеса обрушивали свой гнев на голову виновника, обрекая его на смерть, но и люди проклинали его имя. И всё же абсолютной гарантии кодекс гостеприимства не давал. Ни гостю, поскольку он мог по незнанию нарушить какое-то неписанное правило хозяина. Ни хозяину, поскольку гость мог навредить ему, не нарушив при этом правил. Да, это было сложно, но, поскольку нет такого правила, из которого не было бы исключений, не невозможно.