Невенчанная губерния
Шрифт:
Люди, которых собрал Роман, а точнее — они сами определили, кто придёт — в посёлке пользовались определённым влиянием, это была местная мастеровщина: слесари, лебёдчики, машинист подъёма… Пров понимал, насколько важно правильно (с его точки зрения, разумеется) нацелить их.
— Ты вот что посоветуй, — попросил Роман, — как эти газеты выписывать? Ну, чтобы надёжно… и такое прочее. Мы хотим, чтобы в мастерской была своя, в парокотельной — своя…
Расходились поздно. Пров Селиванов был доволен. Сегодняшний вечер считал важным шагом. А кто тут уже до него пытался мозги им просвещать — с этим надеялся разобраться позже, тем более, что
Больше других радовались мальчишки. Они оказались в центре важных событий и считали себя почти главными действующими лицами. Ведь вот как дела обернулись! И Сергей, и Шурка больше всего старались услужить Роману. Они чувствовали себя перед ним чуть ли не должниками, вроде были в ответе за то, что их родственница Наца не подавала ему определённых надежд. Но когда наступила полоса везения, то и в этом безнадёжном деле, кажется, пошло на лад.
На работе к Шурке подошёл Штрахов. Раньше, если подходил, то всё по делу: «Завтра со слесарями пойдёшь перебирать камероны…» Камеронами называли паровые насосы, которыми откачивали воду из шахты. Или: «Пойдёшь с кладовщиком оленафт получать». А на этот раз уже само его обращение удивило парня.
— Лександр… ну, как тебе, не надоело в смазчиках?
— А я уже и слесарям помогаю, сами знаете.
— Конечно… Пора подумать, может, попрошу, чтобы тебя в слесаря перевели. Работа — она всегда работа, а мы, братец, не чужие. Ты бы в гости зашёл, девчат проведал. А что? Вместе с Сергеем приходите в воскресенье к чаю. Тут у вас, я знаю, друг объявился — Роман Саврасов. Могли бы и вместе с ним наведаться. А чего — приходите!
Парень своим ушам не верил. Упомянув Романа, Штрахов отвёл глаза в сторону. Всё это было столь невероятно, что, прибежав вечером к другу, Шурка несколько переиначил разговор.
— Штрахов, понимаешь, нас по-родственному… Заходите, мол, давно не были… А я ему: спасибо, да вот только в Юзовку собирался я с другом идти. С тобою, значит.
— А он?
— Заходите с другом, — говорит, — чего уж там…
— А он хоть знает, с каким другом? — не верилось Роману.
— Ещё бы! Я сразу сказал: Роман Саврасов — друг у меня, мы вместе в Юзовку ходим.
— И что же он?
— Ничего. Приходите, говорит, к чаю. Все вместе, мол, да ещё Серёжку не забудьте.
Они пошли. Это был странный приём. Чинно сидели за общим столом. Хозяин с шумом втягивал в себя чай из блюдца, время от времени морализируя на общие темы, вроде того, что «к людям надо по-людски». Дина с плохо скрываемым пренебрежением смотрела на всех, будто её заставили участвовать в дешёвом спектакле. Наца была растеряна. Только хозяйка Мария Платоновна, как всегда, суетилась, подавала, убирала, но и в её глазах можно было высмотреть испуг и немой вопрос.
Ромка сидел истуканом. Пил чай, ел хозяйкины пироги и лишь изредка поднимал глаза от тарелки, чтобы взглянуть на Нацу. Первым не выдержал Шурка. Едва допили чай, как он поднялся из-за стола:
— Мы тут засиделись. Ещё обещали маманю проведать.
— Передайте привет Софье, — не стал задерживать гостей Штрахов. — Девчата, проводите их немного.
В эти дни Шурке казалось, что чья-то невидимая рука дёрнула за верёвочку, которой был завязан мешок с событиями. Они посыпались враз, беспорядочно, обгоняя одно другое.
Уже в следующее воскресенье, так же за чаем у Штраховых, когда Ромка краснел и потел, не понимая, что происходит,
— А теперь все погуляйте, нам с Романом поговорить надо.
Серёжка и Наца поднялись тут же. Дина посмотрела рассеянно вокруг, но натолкнулась на сердитый взгляд отца, встала и тоже вышла. А Шурка остался. Он не считал себя лишним, но главное, Штрахов сделал вид, что не замечает его присутствия. Крякнул неопределённо и обратился к Роману.
— Надо тебе поступить в Макеевскую школу десятников. Оттуда люди выходят. Многие и штейгерами работают. Рекомендацию от управления мне обещали достать. Шахта платить за тебя будет…
— Макеевка рядом, — сдерживая обиду, ответил Роман. — Ежели ты, Степан Савельевич, думаешь, что с глаз долой — так из сердца вон, — то надо бы меня спровадить куда подалее.
— Имей терпение, — сокрушённо вздохнул Штрахов. Он сам был расстроен, и его горький вздох умерил агрессивность Романа. — Вот скажи: могу я отдать Нацу за коногона? Только не перебивай, а слушай. Она росла как барышня, а ты приведёшь её в барак. Дом вам купить я не могу. У меня ещё одна невеста есть — Дина. Старшая, между прочим. И вообще, где это ты видел, чтобы коногон имел свой дом? Так вот. Мне нужно, чтобы ты дал согласие на учёбу, а уж хлопотать я буду сам. Если поступишь, то в Макеевку можешь перебираться вместе с Нацей. Я и квартиру помогу вам снять.
— Степан Савельевич… — опешил Роман.
— Ладно, ладно! — не давая ему расчувствоваться, мрачно сказал Штрахов. — Обвнчаетесь, когда поступишь. Я тоже дитю своему не враг. Если любите… Только бы документы раздобыть, бумагу на тебя. Начальство сейчас занято, всё не подберут уполномоченного по выборам в Думу. Его, видишь, при всех, на собрании надо выбирать, а они боятся собрание разводить. Когда сойдётся орава шахтёров — всякое можно ожидать. Ну да раньше или позже… Так ты согласен идти в школу десятников?
Выходило так, что Штрахов уговаривал Ромку идти учиться, брался похлопотать за него, а то, что свою дочку предлагал в жёны, получалось само собой. Вроде бы это такая мелочь, которая при соблюдении первого условия достанется ему впридачу. Всё складывалось настолько хорошо, что теряло правдоподобность. Роману радоваться бы, но что-то тёмное не уходило из груди. Он ждал какого-то подвоха.
Шурка в тот же вечер рассказал Сергею всё, что слышал, оставшись за столом. Братья искренне радовались за друга, не ведая лишних сомнений. Героями отрадных событий они считали прежде всего себя. Лишь потом, пережив полной мерой выпавшее счастье, оба поняли, что надолго, а возможно, и навсегда теряют лучшего друга и защитника.
Начиная со среды на руднике все только и говорили о предстоящих выборах уполномоченного. Они были намечены на воскресное утро. Об этом говорили в мастерских, в конторе и даже в бараках. Мальчишкам не терпелось увидеть, как это станут о чём-то разговаривать сразу столько людей! Ждал этого дня Пров, ждал и Роман, хотя его нетерпению были иные причины…
Вечером в пятницу Пров Селиванов довольно поздно вернулся с работы. Он терпеливо дождался, пока схлынула смена, и в бане стало немного свободнее. В казарму он пришёл мрачный, плечом вперёд протиснулся между нарами и стал собирать свой фанерный, в виде приплюснутого бочонка, чемоданчик. Сергей и Шурка молча наблюдали за его действиями. Он ощущал на себе их вопросительные взгляды. Закончив недолгие сборы, сказал глухим голосом: