Неверная

Романовская Кира

Когда девушка-покупатель начала слишком дотошно всё выспрашивать, да ещё и попутно клеить его, нервы Влада посыпались, он наорал на неё и выгнал вместе с риэлтором. Он вернулся домой, обнял всех детей, что высыпали ему навстречу дружной ватагой из гостиной, где Дима играл на маминой приставке, Сонечка сдала мать сразу, сказав, что Идочка, её любимая, куда-то нарядилась в красивое платье и ушла. Влад бросился к охране с вопросами, только вот те заверили его, что хозяйка никуда не выезжала и не выходила. Проверив камеры, снаружи, которые он все таки оставил Влад чертхынулся вслух, увидев машину Морозовой,

что украла его жену. Север очень извинялся за свою сумасшедшую жёнушку и сдал её местоположение, Влад прыгнул за руль, забыв про охрану, и рванул туда. Ему в голову лезли мрачные и пугающие картины развития событий, где Дина может сделать с его Идой всё, что не доделала три года назад. Больше всего он боялся, что она попросту отравит соперницу, чтобы наверняка… От сумасшедшей бабы стоило ожидать всякого, но он никак не ожидал, что они с Идой придут к общему знаменателю, наконец-то.

— Поедем домой? — спросил он её, протягивая руку и заправляя прядку за ушко, где сияла сережка, которую он ей когда-то дарил.

— Давай посидим немного, послушаем дождь…

Ида смотрела в лобовое стекло, по которому стекали крупные капли дождя, она о чем-то задумалась, хмуря бровки на переносице, пока Влад, пользуясь своим новообретенным правом дотрагиваться до жены, положил ладонь ей на разрез бедра и оставил там, наслаждаясь теплом её тела через тонкие чулки. Она ничего не спрашивала и не говорила, пряча мысли в своей голове, к которым его допустят ещё не скоро, понимал он, и не стоит на этом настаивать. Ида теперь другая, из прежней открытой для него во всех смыслах женщины, она стала кем-то новым и откроется ли ему когда-нибудь также, как раньше, неизвестно.

Ида встрепенулась, будто очнулась ото сна и убавила печку, от которой уже запотели окна в машине. Она отстегнула ремень и сняла пальто, перекинув его на заднее сиденье. Влад наблюдал за ней слегка улыбаясь и прикрыв глаза от удовольствия, видеть её рядом, чувствовать её и знать, что она не оттолкнет его, когда её поцелует. Что он и сделал, перехватил её талию, когда она разворачивалась обратно вперед, перекладывая пальто. Он припал к её губам, мягким, чуть суховатым, и она глубоко вдохнула носом воздух, когда Влад начал ласкать губки языком. Ида обняла его за шею ладошками и легко вступила в игру языками.

Игра закончилась также быстро, как и началась, Ида буквально оттолкнула мужа, откинув его на водительское сиденье. Влад в недоумении посмотрел на неё, как в глазах её блестит лихорадочный огонь, щёки раскраснелись, и она тяжело дышит, явно возбужденная их поцелуем.

— Я хочу прояснить ситуацию. Я тебя не простила, нет у меня в душе этого христианского прощения, ну нет! — выпалила она, и щёки запылали ещё ярче. — Я злюсь на тебя, сильно, временами хочется ударить тебя посильнее, а потом укусить. У меня хорошая память, Влад, и я помню каждое слово, что ты мне сказал…

— Ида, я…

— Я не договорила! — вскрикнула она, хлестанув ладошкой по его мощному бедру. — Вспоминая всё то, что ты говорил о моей Сонечке, мне хочется ударить тебя ещё сильнее! Я никогда не забуду эти три года без нашего сына! И я тебя за это ненавижу! И, конечно, твой загул с Ирой. Хочется тебе все яйца отбить молоточком для отбивной!

— Ида, я ведь…

— Я не верю

в это, Влад, ты уж извини. — жёстко бросила ему Ида, убирая его руки со своей талии. — Что напился, верю, что тебя опоили — не верю. Никаких доказательств, только слова твои и предположения. Звучат как оправдание твоего блядства, если честно.

— И мои слова ничего не значат для тебя?

— Значат, я же сказала, помню из все, ненавижу тебя за них. — ехидно заметила Ида. — Я не простила тебе эти три года загулов, пока я буквально умирала от тоски по сыну и страха за дочь, а ты жил в своё удовольствие, давясь своим эго. Твоё малодушие заставило меня пройти через ад, и ты уж извини, что в моей душе теперь живут некоторые демоны, и они будут вырываться наружу, за это извиняться не буду.

— И что мы теперь будет жить как кошка с собакой? — обречённо вдохнул Влад, минутка счастья которого, видимо, закончилась, так и не начавшись.

— Не знаю, Влад, я, честно, не знаю. У нас может не получится ничего, и я хочу, быть честной, проговаривая всё сейчас. И последнее… — приготовилась к прыжку в ледяную воду, Ида. — Если бы Соня была не твоей дочерью, второго шанса у нас быть просто не могло. Я бы никогда не позволила быть рядом с ней человеку, который сказал про неё, что лучше бы я аборт сделала, а не её родила. Так что Соня, в каком-то смысле тебе помогла. Никакая любовь к мужчине не стоит того, чтобы слушать оскорбления своего ребенка.

Ида замолчала, пристально глядя мужу в глаза. Его взгляд ожесточился, Влад вдруг в полной мере осознал, где теперь его место в иерархии любимых людей в жизни жены — Соня, Дима, Костя и только потом он. Мальчик внутри него взбеленился — как это так? Почему она любит его меньше, чем он? Ида для него всегда была и будет на первом месте! А он для неё нет, и никогда не будет. Мужчина внутри робко сказал, что так и должно быть — лучшая мать на свете та, которая никогда не променяет детей на мужской член, даже, если это член её любимого мужа и отца детей. А любимый ли он?

Его жене надоело смотреть на молчаливый диалог мужа с самим собой, она улыбнулась одними губами и начала стягивать с себя трусики под равнодушны взглядом Влада. Ида щёлкнула выключатели под рулём и подсветка приборной панели перестала светить, погружая салон авто во мрак.

— После горькой правды, сладкий десерт. — ехидно улыбнулась она, держа в руке тонкое кружево.

— Я не голодный. — усмехнулся Влад. — Спасибо наелся.

И тут он увидел тех самых демонов, в её вспыхнувших яростью глазах, что сверкали даже в темноте. Ида скомкала в руке трусики и кинула их ему прямо в лицо, Влад вздрогнул от неожиданности, глядя как они упали ему на грудь, скользнув по щеке.

— Зато я голодная! — прорычала Ида и ловко перелезла на водительское кресло, оседлав мужа.

Влад забыл о своих обидах также быстро, как её язычок проник в его рот. Они начали неистово целоваться, как целуются любовники после долгой разлуки, а их разлука словно была вечностью. Его руки тут же начали исследовать приятную бархатную ткань на предмет выпуклостей, и он остановился на бедрах, что начали выписывать восьмерки по его ширинке.

— Помоги расстегнуть. — промычала Ида ему в губы, который будто бы брала в плен лаской и напором.