Неверный отец. Счастье в конверте
Шрифт:
В какой-то момент я вдруг осознаю, что остаюсь.
Приму предложение главного врача, который, как только узнал, кто я и откуда, с ходу предложил мне должность заведующего. Не понимает, с кем связывается. Я же этот убогий роддом вверх дном переверну и весь медперсонал вышколю. Не смогу работать, игнорируя внутренние проблемы, а их видно невооруженным глазом.
Правда, родители не поймут, почему я внезапно бросил ведущую немецкую клинику и осел в России. А мне нечего им сказать. Сам не знаю, что со мной происходит.
Просто чувствую, что должен
Одержимость – это диагноз.
– Амина Сафина, задержитесь на минутку, - бросаю важно, закончив собрание и распустив всех, кроме той, из-за которой меня сюда занесло. – Присядьте, - киваю на стул напротив.
Она вздрагивает, с опаской крадется ко мне, и я чувствую прицел на лбу от ее прожигающего взгляда. Усмехаюсь. Да, я подготовился к нашей встрече – и добыл некоторую информацию о ней. Не только фамилию ее мужа, но гораздо больше. Это не так сложно, если есть связи, ведь любая больница как маленькое село. Все друг друга знают.
– Не ожидала вас здесь увидеть, Герман…. Янович, - произносит тихо, несмело, с запинкой.
– Давай без отчества, Амин, непривычно, - передергиваю плечами. – Как ты? – поднимаю на нее встревоженный взгляд, а она свой, наоборот, прячет.
– Нормально, - отвечает одними губами. – Но вы же не об этом хотели поговорить? Надеюсь, вы не собираетесь меня уволить? – вскидывает брови, и на ее лице мелькает тень страха.
Отрицательно качаю головой, улавливаю ее облегченный вздох. Хмурюсь недоуменно, потирая подбородок. При таком богатом муже она держится за должность акушерки? Странно…
Соединив кисти над столом, Амина лихорадочно перебирает пальцами, то и дело цепляя короткими ногтями кольцо. Не выдерживаю. Подаюсь вперед, перехватываю маленькую прохладную ладонь, крепко сжав, – и нагло стягиваю золотой ободок, с отвращением отбрасывая его к бумагам. Звякает об деревянную поверхность и ребром становится между папками.
Стиснув зубы, я испепеляю побрякушку взглядом, а Амина настороженно косится на меня.
– Никаких украшений и маникюра. Это запрещено, - откашлявшись, объясняю как можно спокойнее.
– Я знаю, не успела снять. Извините, - напряженно цедит, не сводя с меня прищуренных глаз. Будто боится, что нападу.
Наощупь находит свое кольцо, надевает его на цепочку на шее и прячет под блузкой. Подумав, застегивает верхние пуговицы, упаковывая себя по самое горло. Проследив за её неловкими действиями, я неровно отрываю листок из блокнота, пишу на нем свой номер, стараясь выводить цифры разборчиво, а не врачебным почерком.
– Я вспомнил, что у тебя нет моего телефона, - протягиваю Амине записку, которую она берет за уголок. – На случай, когда тебе потребуется помощь. Лучше выучи, если опять останешься без денег и сумки посреди дороги.
– Но я ни о чём вас не просила…
– Такие, как ты, обращаются, когда уже поздно, - мрачно чеканю, и она меняется в лице. Выглядит оскорбленной.
– Что по поводу твоих родителей, Амина? Их нет? Или по каким-то причинам они не могут
Поздно понимаю, что задел её за живое. Может, и к лучшему – быстрее очнется. Иногда надо хорошенько встряхнуть жертву, чтобы пробудить желание жить и бороться.
– Пожалуйста, хватит! Вы позволяете себе лишнее, - фыркает она раздраженно, подскакивая с места и упираясь сжатыми кулачками в край стола. – Вы ничего обо мне не знаете, чтобы делать какие-то выводы.
– Так расскажи, я именно за этим здесь, - выпаливаю как на духу, но от моего откровения Амина отшатывается, испугавшись ещё сильнее.
– Вы преследуете меня? – сводит брови к переносице. – Это что-то нездоровое.
– Согласен, - задумчиво бросаю, мысленно ругая самого себя. На хрена лезу? Какого чёрта уехать не могу? Даже после того, когда мне прямо указали на выход.
Повисшую тишину разрывает стук в дверь. На пороге появляется кто-то из сотрудников. Я не запомнил имен подчиненных – был сосредоточен на Амине.
– Герман Янович, вас вызывают в смотровую, - сообщает запыхавшаяся девушка в медкостюме и маске, спущенной на подбородок.
– У пациентки начались схватки раньше времени.
– В смысле, раньше времени? – подрываюсь на ноги, а Амина взволнованно оглядывается.
– Преждевременные роды? Сколько недель?
– Срок в норме, тридцать девять с половиной… Я имею ввиду, что плановое кесарево назначено на послезавтра, а она…
– Ребёнку виднее, когда появляться на свет, - выплевываю с усмешкой. В нашем деле иногда лучше не идти против природы, а подстраиваться под нее, аккуратно помогая. Тогда больше шансов, что она отдаст дитя целым и невредимым.
– Но.… - округляет губы в форме буквы «о». – Тазовое предлежание. Готовить роженицу к экстренному кесареву, да? – гнет свою линию, как зашоренная.
– Стоп, мать вашу! – повышаю тон, но вздрагивает только медичка. Амина даже бровью не ведёт. Наверное, начинает привыкать ко мне. Зато внимательно слушает наш разговор, включаясь в работу.
– Вам тут не курсы кройки и шитья. У меня сама родит.
Широкими шагами пересекаю кабинет, на пороге запинаюсь и оборачиваюсь.
– Амина, переодевайся – и за мной, - строго приказываю.
– Только быстрее, иначе они без нас половину роддома перережут, им только волю дай.
– Поняла, Герман Янович, - охотно отзывается она, демонстрируя собранность и опыт.
– Дайте мне пару минут.
Срывается с места, вихрем пролетает мимо меня, задев плечом, и с горделивой осанкой направляется к медсестринской. Опешив на секунду, я с улыбкой смотрю ей вслед. Начинаю понимать, что имела в виду моя бабка. Несмотря ни на что, в Амине чувствуется внутренняя сила.
Эта девушка особенная.
Не раскисает, хотя буквально минуту назад мне казалось, что она на грани. Падает и поднимается, набивает шишки и идет дальше. Это вызывает уважение и кое-что ещё, о чём мне думать рановато. Ни одна баба меня так не цепляла, как она – чужая жена, с которой я почти не знаком.