Неверный отец. Счастье в конверте
Шрифт:
– Не откажусь, - хмуро бурчит в ответ, неуклюже поворачивается и передает мне сына.
– Всё хорошо, вы привыкнете друг к другу, - успокаиваю старшего Мишу, чувствуя, как он растерян и напряжен, а потом переключаюсь на младшего. – Маленький мужчинка просто проголодался. Сейчас я сделаю ему смесь. Заодно вам покажу, что и как.
– Спасибо, Амина, - искренне выдыхает он. – Из меня так себе отец получается.
Проводит пятерней по затылку, шумно пыхтит и понуро плетется следом за мной на кухню.
– Рано судить, вы всего несколько дней в этом статусе, - смеюсь, одной рукой придерживая
Ревниво прижимаю к себе Мишаню, пока тот тычется носиком в мою грудь. Я словно кусок от себя отрываю. С болью, но эта боль светлая и.... необходимая.
– Альбина обещала приехать, как только разберется с работой. У нее нет своих детей, но как женщина она должна уметь больше, чем я. Ребенку нужен не только отец, но и… мать, - задумчиво тянет. – Со временем мы переберемся с Питер, чтобы вас не стеснять. Брат говорил, что у меня там квартира осталась.
– Не спешите, вы нам не мешаете, - произношу как можно спокойнее, а в груди клокочет паника.
Не верится, что он заберет малыша в другой город. Не хочу отдавать! Но… так будет правильно.
Отворачиваюсь. Кормлю Мишеньку и всецело фокусируюсь на нем. Скоро у нас с Германом появится такой же мальчишка. Он заполнит пустоту в душе, а этот кроха призван исцелить сердце своего отца.
– Проснулись? – заглядывает к нам бабушка Стефа.
Стоит ей бросить взгляд на Михаила, как она не может сдержать слез, будто видит его впервые. Бабуля всегда верила, что он жив, но его появление все равно стало для нее ударом. До сих оправиться не может и плачет каждый раз, когда обнимает внука.
Чмокнув Мишу в щеку, она отходит к плите, чтобы отвлечься и заняться готовкой.
– Где Герман? – тихо уточняет он, смутившись и нахмурившись.
Михаил испытывает неловкость из-за повышенного внимания к себе, хочет спрятаться обратно в свой панцирь, в котором прожил семь лет. Но семья не позволит ему этого сделать.
– Поехал в аэропорт встречать родителей. Они уже прилетели
Я передаю ему сытого, улыбающегося сыночка, а сама задумчиво смотрю в окно.
– Ты волнуешься? – он замечает дрожь в моем голосе.
– Немного, - слабо киваю, а в следующую секунду выпаливаю в отчаянии: - Если быть честной, я очень боюсь. У меня был негативный опыт общения с матерью первого мужа, и я не знаю, чего ожидать сейчас. Тем более, я в разводе и, наверное, совсем не та девушка, кого нормальные родители хотели бы видеть в качестве невестки…
– Плюнь и разотри, - отзывается Стефа в своей резкой манере, замешивая пышное тесто на булочки. – За дочку я свою ручаюсь, она хвост задирать не будет. Что касается ее немца, - фыркает недовольно. – Кто его спрашивает вообще? Будет вякать – вылетит из дома прямым рейсом в Германию, да еще с ускорением в виде пинка под зад. Я только ради Миши согласилась их принять.
– Бабушка, не будьте такой категоричной. Семье Деминых пора объединиться, - мягко уговариваю ее. Она сплевывает, пожимает плечами, однако со мной не спорит. Размышляет.
– Это
– Хитрая ты девка, Амина! Умеешь душу вывернуть наизнанку, - ворчит бабуля, щедро насыпая сахар в таз. Символично. Нам всем пора подсластить свою горькую жизнь. – Посмотрим на поведение этого фрица, - сдается с улыбкой.
– Не беспокойся, Амина, - вступает в беседу Миша, пока младшенький гулит и агукает на его руках. – Ты только глянь на меня. Я вообще собственных родителей не помню. Думаю, из нас двоих я их огорчу сильнее, - тяжело вздыхает.
– Как только вы встретитесь, воспоминания сами восстановятся, - по-доброму приободряю его. – Герман любит повторять, что… всё будет хорошо.
Стоит мне подумать о любимом мужчине, как улыбка непроизвольно трогает губы. Мы сблизились за эти дни, стали единым целом. Давно я не испытывала такого концентрированного счастья, как сейчас. Рядом с Германом мне ничего не страшно.
Скорее бы он вернулся.…
– Приехали, - залетает на кухню радостная тетя Эля.
Стефа бросает все и бежит вместе с ней встречать родню, хоть и ругалась минуту назад, а мы с Михаилом так и замираем на месте. Входная дверь хлопает, слышатся шаги и голоса. Мы беспокойно переглядываемся, напрягаемся, как по команде.
Словно впитав наши страхи, младшенький Мишаня вдруг заходится в крике. И все внимание родителей фокусируется на нас, растерянно стоящих в проеме кухни.
– Миша… - сипло произносит мама, и ее голос срывается.
Слезы ручьями текут по щекам, прокладывая соленые дорожки между морщинками, когда она на негнущихся ногах подходит к сыну. Целует сначала его, потом - мило пищащего внука. Всхлипнув надрывно, роняет голову Михаилу на плечо, поглаживает окаменевшую мужскую руку, прижимает ладонь к напряженной, стальной груди.
– Привет.… мам, - чуть слышно отвечает он, не зная, как правильно реагировать. Превращается в скалу, украдкой посматривая на Германа в поисках поддержки.
Я отступаю в сторону, когда к нам подходит отец. Он говорит что-то на ломаном русском, с характерным немецким акцентом, от которого морщится заплаканная бабушка Стефа. По-родственному похлопывает Мишу по спине и, обхватив его за мощную шею, соприкасается с ним лбами.
– Сын, - различаю сквозь поток скомканных слов.
На глазах наворачиваются слёзы… Я не могу равнодушно наблюдать за встречей родных людей спустя долгие годы. Судорожно глотаю воздух, прикрываю лицо ладонью, беззвучно плача вместе с ними. Вдруг ощущаю теплую, уютную хватку на талии – и запрокидываю голову, схлестываясь взглядами с Германом.
– Не расклеивайся, Амина, - слегка улыбается он и целует меня в висок. Обнимает крепче, покачивает в сильных руках. – Нам нельзя нервничать, - шепчет на ухо.
Он перекладывает ладони на мой живот. Накрываю их своими, опускаю мокрые ресницы, растворяясь во всеобщем счастье с привкусом соли.
– Доченька, плохо? – доносится встревоженный окрик Стефы, и я широко открываю глаза.
– Родная, - шелестит по-немецки.
Помню, как Герман называл меня так же, когда я лежала на сохранении. Он думал, что я сплю, а я черпала исцеление от его близости и ласки.