Невероятная жизнь Анны Ахматовой. Мы и Анна Ахматова
Шрифт:
Допросы длились три недели, Гумилёв ничего не рассказывал, не называл имен. 26 августа 1921 года его расстреляли.
7 августа умер Александр Блок.
10 августа, в день похорон, за его гробом шел весь литературный Петроград.
Тогда же Ахматова узнала об аресте Гумилёва.
Ей сказали, что за него хлопочут. Сказали, что Горький обратился напрямую к Ленину и попросил о помиловании Гумилёва, на что Ленин ответил: «Мы не можем целовать руку, поднятую против нас».
14.13. И что теперь?
Мы бегом летим вниз – я со своим чемоданом, Клаудио со своим. Девушкам в центре тестирования я торопливо объясняю, в чем дело, торопливо заполняю
Идем к бару, что-то заказываем, и, пока ждем, я звоню Луке, своему турагенту, рассказываю ему, что произошло в аэропорту и как мы этому обрадовались. Зато ничего хорошего не могу сказать о той лаборатории в Болонье, которая обещала прислать мне результат теста к девяти утра. Сейчас уже полдень, а новостей от них никаких. Минут пять мы непринужденно болтаем, прощаемся, и я снова сижу и жду результата. Мелькает мысль, что я жду его уже двадцать четыре часа.
На душе неспокойно.
Не успел я погрузиться в свои мысли, как на почту приходит результат мазка. Негативный. Еще и получаса не прошло. Мы мчимся забрать распечатку и бежим наверх с чемоданами, подбегаем к стойке регистрации, и я говорю «стюардессе», или кто она там:
– Спросите у меня, сделал ли я ПЦР-тест?
– Вы сделали ПЦР-тест? – спрашивает она.
– Конечно сделал, – отвечаю я и протягиваю ей распечатку, а она мне – посадочный талон.
Мы направляемся на посадку, а когда подходим, застаем там очереди, причем немаленькие. У двух проходов посвободнее, к остальным толпится народ.
Направляюсь туда, где свободнее.
– Видишь, это для тех, кто едет в США и Израиль, – говорит Клаудио.
– О, – отвечаю я, – а почему те, кто едет в США и Израиль, могут свободно проходить, а те, кто едет в Россию, должны ждать?
– Слушай, я ничего не понимаю в геополитике.
– Я тоже.
Спустя какое-то время мы проходим, я покупаю граппу для своего друга, а Клаудио – бутылку лимончелло для Музея Ахматовой. Мы направляемся к нашим гейтам, или как их правильно называть, садимся и ждем. Чтобы скоротать время, я открываю компьютер, захожу на сайт лаборатории, в которой у меня брали мазок. Результат наконец пришел. Открываю файл и читаю большими буквами: «ПОЗИТИВНЫЙ». Перечитываю еще раз. «ПОЗИТИВНЫЙ».
– Клаудио, – зову я, – попробуй прочитать, что тут написано.
Клаудио смотрит на экран.
– ПОЗИТИВНЫЙ, – говорит он.
– Мне тоже так показалось. И что теперь? – спрашиваю я. – Что мне теперь делать?
На душе неспокойно.
14.14. Она все поняла
16 августа, по дороге в Царское Село, Анна Ахматова пишет в поезде такие строки:
Не бывать тебе в живых, Со снегу не встать. Двадцать восемь штыковых, Огнестрельных пять. Горькую обновушку Другу шила я. Любит, любит кровушку Русская земля.Через десять дней, 26 августа 1921 года, Гумилёв напишет свои последние слова [59] : «Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь. Н. Гумилёв».
1 сентября газета «Петроградская правда» сообщила о расстреле шестьдесят одного участника заговора (среди них был и Гумилёв), получившего название «Дело Таганцева» – по фамилии географа Владимира Таганцева, которого тоже расстреляли.
Новостей
59
Такую надпись, по словам очевидцев, Гумилёв оставил перед казнью на стене тюремной камеры.
Навестить ее зашла жившая неподалеку Мария Рыкова. Их разговор с Анной прервал отец Марии – он подошел к ним и отозвал дочь за ворота санатория.
Ахматова видела, как отец что-то сказал Марии, и та вдруг закрыла лицо руками. Анна подумала, что у них в семье случилось что-то страшное.
Мария Рыкова подошла к ней и тихо сказала:
– Николай Степанович.
И Анна Ахматова все поняла.
15. На Фонтанке
15.1. Одно из самых красивых мест
Мы живем в отеле на набережной Фонтанки, в нескольких сотнях метров от Фонтанного Дома, где находится Музей Ахматовой.
Температура тут градусов на пятнадцать ниже, чем в Италии. Я выхожу из отеля в пять утра, бегу по Невскому проспекту, добегаю до Зимнего дворца, перебегаю через Дворцовый мост, держу путь вдоль набережной Невы мимо университета, возвращаюсь обратно по мосту Лейтенанта Шмидта [60] , сворачиваю и направляюсь к отелю по Гороховой, той самой улице, где в начале романа Гончарова «Обломов» жил его главный герой. И, бегая так почти каждое утро, не перестаю удивляться своему везению.
60
С 2007 года мост называется Благовещенским.
«Представляю, что было бы, если бы результат ПЦР-теста из Болоньи пришел вовремя, – думаю я. – Да я просто счастливчик».
Отель находится на углу улицы Зодчего Росси, названной в честь архитектора Карло Росси.
Когда я приезжал сюда еще в годы учебы, – это было в 1995 году, – два студента-архитектора из Комо уверяли меня, что эта улица, застроенная зданиями, возведенными Карло Росси, – самая красивая улица в мире.
Вот и сейчас, узнав, что мы итальянцы, служащий отеля при каждой встрече сообщал нам, что Карло Росси, сын итальянского хореографа и немецкой танцовщицы, – один из величайших архитекторов всех времен и что в 1924 году, когда в Ленинграде озаботились переименованием улиц, их все называли в честь революционеров и только эту улицу тогда же, в 1924 [61] году, назвали в честь Карло Росси, великого зодчего, сына итальянского хореографа и немецкой танцовщицы.
61
На самом деле улица Зодчего Росси была переименована в 1923 году. Город тогда еще назывался Петроградом.
За десять дней нашего пребывания в Петербурге мы услышали это от него не меньше десяти раз.
15.2. Бедный Лев
Как пишет Элен Файнштейн, Льву Гумилёву, которому в 1921 году, на момент расстрела Николая Гумилёва, было девять лет, никто не сообщил о казни отца.
Бедный ребенок. Бедный Лев Николаевич.
15.3. Отчества
Для меня естественно называть Льва Гумилёва по имени и отчеству – Львом Николаевичем, потому что он очень любил отца.