Невероятная жизнь Анны Ахматовой. Мы и Анна Ахматова
Шрифт:
Один из памятников, установленный в Латвии – в Риге, в районе Пардаугавы, латвийский парламент решил демонтировать.
Но в 2022 году он еще стоял. И 9 мая немало русскоязычных рижан (а это довольно многочисленное меньшинство) собралось у подножия монумента, чтобы возложить цветы. Ковер из цветов.
Утром 10 мая все цветы, оставленные у памятника накануне, убрали с помощью бульдозера (или трактора, по словам других очевидцев).
Русскоязычные жители Латвии снова стали собираться возле памятника, приносить цветы и снимать все это на видео. В одном из таких видеороликов молодой латыш, назвавшийся Александром, которому не было и двадцати, сказал по-русски: «Мы должны
В итоге юный Александр был арестован – за свои слова, за то, что сказал, что память о борьбе с нацизмом, которую вели наши отцы и деды, мы должны передать нашим детям и внукам. То же самое мог бы сказать и я.
12 мая Первый канал (что-то вроде нашего «Раи уно» [73] ) показал интервью с матерью Александра: по ее словам, «за ним пришли, обыскали квартиру и арестовали за то, что он говорил возле памятника».
Ведущий Первого канала прокомментировал: «Если это и есть знаменитая западная свобода, то нам она не нужна».
73
Rai Uno (ит.) – национальный итальянский телеканал, один из самых популярных в Италии.
16.8. Студенты
В 1946 году Ахматову и еще одного петербургского писателя, Михаила Зощенко, по решению Центрального комитета ВКП(б) исключили из Союза писателей.
Через несколько лет, в июне 1953 года [74] , в Советский Союз приезжает группа английских студентов.
Они настоятельно просят показать могилы Ахматовой и Зощенко.
Им отвечают, что могил нет, потому что Ахматова и Зощенко живы.
Студенты хотят их увидеть.
74
У автора неточность. Группа английских студентов приезжала в СССР в мае 1954 года.
Им организуют встречу.
Один из студентов спрашивает у Ахматовой и Зощенко, как они относятся к «губительному» для них постановлению ЦК ВКП(б) об исключении из Союза писателей.
Ахматова отвечает: «С постановлением партии я согласна».
Ее сын в это время отбывает срок в лагере.
Он выйдет на свободу через два года, в 1956 году.
17. Каменья брани
17.1. Путь позора
За публикации своих книг Анне Ахматовой случалось получать довольно значительные суммы.
Часть одного из гонораров Ахматова переслала матери и сыну.
Чтобы не задевать чувства матери, она скрывает, сколько зарабатывает стихами, и говорит, что это деньги, которые она скопила, получая пособие.
Это была неправда – никаких пособий ей тогда не выплачивали. Однако мать, перестав получать от Анны переводы, впоследствии упрекала ее и обвиняла в том, что дочь ее не любит.
Правду матери Анна никогда так и не рассказала, молча принимая обвинения.
Как тут не вспомнить суфийского поэта Руми, который, если не ошибаюсь, писал, что одна из возможностей для духовного развития – это путь позора.
Руми рассказывает историю о верующем мусульманине, который становился перед своим домом с кувшином – точно таким, в каких хранят вино, и, периодически отхлебывая, всем своим
Весь город судачил о нем, сомневаясь, что он хороший верующий, коль скоро пьет вино. А он позволял людям так думать. Но, подвергаясь незаслуженному позору, развивался духовно.
Мне кажется, этот рассказ (хотя, возможно, я не совсем точно его запомнил – давно не брал в руки суфийскую литературу) перекликается с известными строками из известного стихотворения известного русского поэта, современника Ахматовой, которые я запомнил в известном (и образцовом) переводе Ренато Поджоли: «Mi piace che mi grandini sul viso la fitta sassaiola dell’ingiuria» («Мне нравится, когда каменья брани // Летят в меня, как град рыгающей грозы») [75] .
75
Из стихотворения С. Есенина «Исповедь хулигана» (1920).
Ахматова и Есенин встречались несколько раз и не понравились друг другу, но, вспоминая эти строки, я неизменно думаю о ней.
17.2. О детях
Когда мы с Клаудио оказались перед зданием, в котором сейчас находится управление ФСБ Российской Федерации по Санкт-Петербургу, он сфотографировал проходивший мимо отряд военных.
И, когда мы потом рассматривали снимок, нас поразило, какие они все юные, почти дети.
В этой связи на память приходит книга Воннегута, названная «Бойня номер пять», с подзаголовком «Крестовый поход детей», рассказывающая о бомбардировке Дрездена. В одном из эпизодов Воннегут едет к человеку, который был с ним тогда в Дрездене, чтобы расспросить, что он помнит, и, пока они вдвоем разговаривают на кухне, жена его старого знакомого в нервном возбуждении ходит туда-сюда, приносит и со злостью ставит перед Воннегутом стакан и в какой-то момент не выдерживает и обращается к нему.
«– Да вы же были тогда совсем детьми! – сказала она.
– Что? – переспросил я.
– Вы были на войне просто детьми, как наши ребята наверху.
Я кивнул головой – ее правда. Мы были на войне девами неразумными, едва расставшимися с детством.
– Но вы же так не напишете, верно? – сказала она.
Это был не вопрос – это было обвинение.
– Я… я и сам не знаю, – сказал я.
– Зато я знаю, – сказала она. – Вы притворитесь, что вы были вовсе не детьми, а настоящими мужчинами, и вас в кино будут играть всякие Фрэнки Синатры и Джоны Уэйны или еще какие-нибудь знаменитости, скверные старики, которые обожают войну. И война будет показана красиво, и пойдут войны одна за другой. А драться будут дети, вон как те наши дети наверху».
И тогда Воннегут поднял правую руку и дал ей торжественное обещание.
«– Мэри, – сказал я, – боюсь, что эту свою книгу я никогда не кончу. Я уже написал тысяч пять страниц и все выбросил. Но если я когда-нибудь эту книгу кончу, то даю вам честное слово, что никакой роли ни для Фрэнка Синатры, ни для Джона Уэйна в ней не будет».
17.3. Вовремя
Критик Виктор Осипович Перцов, сотрудник журнала «Новый ЛЕФ», а впоследствии автор официальной биографии Маяковского, писал в 1925 году: «У языка современности нет общих корней с тем, на котором говорит Ахматова, новые живые люди остаются и останутся холодными и бессердечными к стенаниям женщины, запоздавшей родиться или не сумевшей вовремя умереть».