Невероятное паломничество Гарольда Фрая

Джойс Рейчел

— А затем моему мужу как снег на голову свалилась какая-то женщина и заявила по телефону, что она его мачеха. «Заберите своего отца, — сказала она, — у него совсем шарики за ролики зашли».

— Это и была болезнь Альцгеймера?

— Я подыскала ему дом для престарелых, но он умер, не дожив и до шестидесяти. Мы несколько раз навещали его, но отец Гарольда все время кричал на нас и кидался разными предметами. Он даже не узнавал Гарольда. А теперь и мой муж пошел по той же дорожке. Он не просто забывается — есть и другие симптомы.

— Заменяет ли он одни слова другими, не подходящими по смыслу? Забывает ли целые беседы? Оставляет вещи в непривычных

местах? Страдает резкой сменой настроений?

— Да, да!

Морин нетерпеливо всплеснула рукой.

— Ясно… — произнес дежурный врач, закусив губу.

Морин уже предвкушала победу. Она устремила проникновенный взгляд на доктора и начала:

— Я только хотела бы знать… Вы сами как врач — не считаете ли вы, что Гарольд подвергает себя опасности этим путешествием и что надо его как-то остановить?

— Остановить?

— Да. — У Морин перехватило дыхание. — Можно ли его принудить вернуться домой? — У нее так стучало в висках, что голова разболелась. — Не может же он пройти пятьсот миль! Он не спасет Куини Хеннесси. Его необходимо вернуть.

Тишина зазвенела от ее слов. Морин положила руки на колени, прижав ладонь к ладони, и сдвинула ступни, поставив их ровно рядышком. Она выдала все, что собиралась сказать, но чувствовала совсем не то, что планировала, и ей пришлось физическим усилием подавлять в себе неприятное ощущение, зреющее где-то глубоко внутри.

Врач молчал. Из коридора доносился детский плач, и Морин страшно хотелось, чтобы ребенка утихомирили. Врач произнес:

— Кажется, случай действительно серьезный и здесь не обойтись без полиции. Вашего мужа когда-нибудь помещали на принудительное лечение?

Морин выбежала из кабинета доктора, сгорая от стыда. Поведав врачу про поход Гарольда и про его прошлое, она впервые взглянула на них мужниными глазами. Да, сама идея была бредовая и совершенно не в его характере, но она не имела отношения к болезни Альцгеймера. В ней даже проглядывала своеобразная красота, учитывая, что Гарольд осуществлял задуманное, в кои-то веки проникнувшись верой и наперекор всем трудностям. Врачу Морин сказала, что подумает и что все ее тревоги, пожалуй, напрасны: просто Гарольд немного постарел. Скоро он придет домой. Может, он уже там. Напоследок она попросила выписать для нее несильное снотворное.

А по пути к набережной истина вдруг высветилась сама собой, словно луч, пробивающий мрак. Все эти годы Морин оставалась с Гарольдом вовсе не из-за Дэвида. И даже не из жалости к мужу. Она не уходила от Гарольда потому, что, как бы одиноко ей ни жилось с ним, мир без него стал бы еще пустыннее.

В супермаркете Морин купила лишь одну свиную отбивную и пожелтевший кочанчик брокколи.

— Это все? — спросила кассирша.

Морин не смогла выдавить ни слова.

Она вернулась на Фоссбридж-роуд, думая о безмолвии, поджидавшем ее в доме. Неоплаченные счета за жилье лежали там аккуратной, но оттого не менее устрашающей стопкой. На Морин навалилась тяжесть, ноги не держали ее.

Когда она подошла к воротам палисадника, Рекс подстригал секатором изгородь.

— Как там пациент? — спросил он. — Получше?

Морин кивнула и скрылась за дверью.

12. Гарольд и мамы-велосипедистки

Как ни странно, свел Гарольда и Куини много лет назад не кто иной, как мистер Напьер. Он вызвал Гарольда в свой обшитый деревом офис и сообщил, что Куини по его поручению будет проверять конторские счета

непосредственно в подчиненных им пабах. Трактирщикам он не доверяет и намерен заставать их врасплох. А даму, поскольку сама она не водит машину, должен туда кто-то подвозить. Посасывая сигарету, босс объявил, что обдумал дело со всех сторон; как старейший служащий и к тому же один из немногих женатых, Гарольд представлялся ему наилучшей кандидатурой. Мистер Напьер стоял, широко раздвинув ноги, словно отвоевывая себе дополнительное пространство, он выигрывал по сравнению с другими и в росте, хотя по сути он был прохвост в отменном костюме и едва доставал Гарольду до плеча.

Отказаться, конечно, было невозможно — пришлось согласиться. Но в глубине души Гарольд обеспокоился. После того неловкого происшествия со шкафом он и словом не перекинулся с Куини. К тому же время в салоне машины он привык воспринимать как свое личное. Например, Гарольд понятия не имел, нравится ли ей «Радио-2», и надеялся, что Куини окажется молчуньей. Он и с приятелями-то не находил общих тем, а говорить про всякие женские штучки не умел тем более.

«Вот и ладненько, — резюмировал мистер Напьер и подал Гарольду руку. Его ладонь, обескураживающе хрупкая и влажная, походила при рукопожатии на юркую рептилию. — Как жена?»

Гарольд смешался: «Хорошо. А как…» По его спине пробежал панический холодок. Мистер Напьер за шесть лет был женат уже в третий раз — на блондинке с высокой прической, недолго проработавшей у них барменшей. Он не слишком любил, когда кто-то забывал ее имя.

«Вероника отлично. Я слышал, твой отпрыск поступил в Кембридж…»

Мистер Напьер ухмыльнулся. Ход его мыслей унесся в неизвестном направлении — Гарольд никогда не мог предугадать, что за этим последует. «Котелок пухнет, а членик сохнет», — наконец выдал босс, выпустив струю дыма из угла рта. Мистер Напьер пялился на Гарольда и посмеивался, ожидая, отбреет ли его подчиненный в ответ, и понимая, что этого не произойдет.

Гарольд потупился. На рабочем столе мистера Напьера была выставлена драгоценная коллекция фигурок муранского стекла — одни с синими лицами, другие — развалясь на спине, третьи — музыканты с инструментами.

«Не трожь, — предостерег мистер Напьер, наставив на Гарольда указательный палец, словно пистолет. — Они достались мне от матери».

Все знали, что мистер Напьер души не чает в этих статуэтках, но для Гарольда это были отвратительные уродцы, словно вымазанные слизью, с оплывшими на солнце, да так потом и застывшими телами и лицами. Он не мог отделаться от ощущения, что даже они, эти жалкие марионетки, потешаются над ним, и глубоко внутри в нем взметнулся язычок гнева. Мистер Напьер раздавил в пепельнице окурок и направился к двери.

В проходе он остановил Гарольда и добавил: «И пригляди там за Хеннесси, ладно? Ты ведь знаешь, на что эти суки способны…» И приставил к носу кончик пальца, который теперь символизировал не пистолет, а некую секретную договоренность, хотя Гарольд понятия не имел, что босс под этим подразумевает.

Ему пришла в голову мысль, а не задумал ли мистер Напьер уволить Куини, несмотря на все ее заслуги. Босс никогда не доверял тем, кто был умнее его.

Первый их выезд состоялся через несколько дней. Куини подошла к машине Гарольда, держа под мышкой свою вечную квадратную сумку, как будто собиралась не инспектировать конторские счета в пабах, а совершить прогулку по магазинам. Гарольд знал трактирщика, к которому они направлялись, — даже в лучшие моменты он казался пройдохой, — и встревожился за Куини.