Невероятный сезон

Ивз Розалин

Тетя Гармония вздохнула с явным облегчением, когда Калли вышла из экипажа, а Грация последовала за ней. Калли бросилась в церковь, чтобы предупредить отца и снова занять место рядом с Адамом. При ее появлении напряжение на лице мистера Левесона немного спало, и Калли ободряюще улыбнулась ему. Взяв Адама за руку, она вознесла безмолвную молитву о счастье для всех: себя и Адама, Грации и мистера Левесона, Талии и остальных членов семьи.

Грация прошествовала по проходу, ее рука в перчатке легко покоилась на руке отца. Ей потребовались

все силы, чтобы не вцепиться в него, как она делала, когда была ребенком, испугавшись ночного кошмара. Не то чтобы она боялась… о, черт, она боялась. На ходу она повторяла про себя аргументы Калли, но это не могло заглушить страх того, что она вот-вот разрушит жизнь Марка Левесона.

Она не понимала, когда это неф церкви стал таким длинным: церковь Святого Георгия была всего лишь маленькой, невзрачной церковью, обслуживавшей приход, к которому принадлежал дом ее родителей. Возможно, она столкнулась с каким-то неоткрытым научным феноменом, исказившим как время, так и пространство. Она хотела обвенчаться дома, в Оксфордшире, с дядей Эдвардом в качестве священника, но мама была настроена на светскую свадьбу. И тогда Марк признался, что его друзьям и кузенам проще приехать на свадьбу в Лондон, так что Грация согласилась. В качестве уступки мама договорилась с местным викарием, что церемонию проведет дядя Эдвард.

Грация пожалела, что не настояла на своем желании, потому что церковь вдруг показалась ей незнакомой и мрачной, хотя последние четыре месяца она почти каждую неделю бывала здесь. Даже ее тело, затянутое в великолепный корсет и платье, казалось, не принадлежало ей.

Они с отцом подошли к передней части церкви, откуда она могла видеть Марка. Он улыбнулся ей, но она заметила напряжение в его взгляде, выдававшее тревогу.

Он нервничал так же сильно, как и она. Осознав это, она поняла, что страх почти покинул ее, будто она пришла из морозного зимнего дня постоять у костра. Она улыбнулась Марку.

Дядя Эдвард начал читать из общей молельной книги, и знакомые слова нахлынули на Грацию. Она много раз слышала их раньше. Но теперь они казались новыми, личными, как никогда не звучали прежде. Грация украдкой взглянула на Марка. Он смотрел на нее с таким выражением любви и надежды, что ее лицо потеплело. Дядя Эдвард спросил собравшихся, знает ли кто-нибудь о препятствиях к этому браку, и был встречен молчанием, поэтому продолжил церемонию.

Он повернулся к Марку.

– Марк Ананд Левесон, берешь ли ты эту женщину в свои законные жены?

«Момент истины», – подумала Грация, задержав дыхание. Если Марк не хотел этого, у него был шанс сказать сейчас «нет». Но он не колебался, уверенность в его взгляде не угасла.

– Беру.

Настала ее очередь принести обет.

– Беру, – сказала она уверенно и спокойно.

Они обменялись брачными клятвами, затем Марк взял у дяди Эдварда кольцо и надел его на безымянный палец Грации. Держа его, он повторил едва слышно:

– Этим кольцом я венчаю тебя, телом своим, любовью и всем своим мирским имуществом я наделяю тебя.

Они преклонили колени перед священником, прочитавшим слова молитвы, прежде

чем объявить их мужем и женой.

Все, что случилось после, виделось Грации как в тумане – подписание брачных контрактов, наилучшие пожелания и поцелуи гостей.

Она вышла замуж. Она стала миссис Левесон. Она не отпустила руку Марка после того, как дядя Эдвард соединил их ладони, и наклонилась, чтобы прошептать:

– Я лишь надеюсь, что ты не пожалеешь об этом.

Он встретился с ней взглядом.

– Ничуть. И у меня есть все основания доказать тебе, как сильно я не пожалею об этом, едва мы останемся наедине.

Тело Грации вспыхнуло. Она начала думать, что Калли была права: ей понравится проверять свою гипотезу о браке.

Мысли Талии блуждали среди длинного перечня брачных клятв. Слова были старыми и поэтичными, но этого оказалось недостаточно, чтобы привлечь ее внимание, особенно когда у нее урчал живот. И она все еще чувствовала тупой укол боли, когда думала, что однажды представляла, как говорит их Джеймсу.

По другую сторону от Талии Эдвард и Урания пытались усидеть на месте, а Фредерик старался пощекотать Антею, чтобы та рассмеялась. Талия ткнула его пальцем.

– Прекрати, – прошептала она. – Нельзя портить свадьбу Грации.

– Мешаешь удовольствию, – прошептал Фредерик, но остановился.

Талия подняла взгляд на красивый витраж над алтарем. Стекло не светилось так, как тогда, когда на него падал солнечный свет, но все равно было прекрасно. Ее мысли порхнули от стекольной мозаики к рукам, которые ее изготовили, создавая из расплавленного песка новые формы. В этом ей виделась поэзия…

А затем она ушла, погрузившись в слова и лишь отчасти осознавая, что вокруг нее – свадьба, пока все не встали, поздравляя друг друга и гудя от удовлетворения хорошо проведенной церемонией. Талия поцеловала Грацию в щеку, когда новобрачная проходила мимо, затем проследовала за матерью к портику церкви.

Мама уже рассказывала о завтраке, который она подготовила для гостей в доме тете Гармонии: булочки, тосты, ветчина, яйца и шоколад, горячий и готовый к подаче, как только все соберутся. Они должны были ехать немедленно, а папа – позже последовать за ними вместе с дядей Джоном. Грация, конечно, отправится со своим мужем.

Экипаж еще не прибыл, поэтому, пока мама переживала из-за невыполненных поручений, Талия продолжала мысленно писать стихи. Она не слышала, как ее окликнули по имени, пока мама не подтолкнула ее локтем.

– Талия! Этот джентльмен желает поговорить с тобой.

Талия сморгнула. Ее глаза сфокусировались на молодом человеке в хорошо сидящем синем пальто, который стоял у основания лестницы, в нескольких футах от нее.

– Мистер Солсбери! Что привело вас сюда? – Едва ли он хотел встретиться с Калли, для этого было уже слишком поздно.

– Просто проходил мимо, шел по поручению матери. А вы? – Он взглянул на церковь, на свадебную процессию, которая начала выходить на паперть, и, казалось, только теперь вспомнил, что было не воскресное утро. – О! Свадьба! Надеюсь, не ваша?