Невеста берсерка
Шрифт:
— Много слов, — укорил его отец. — И много ярости. Все от Одина.
И тут Харальда захлестнуло злобой. Он перевесился через борт еще сильней — лодка накренилась так, что едва не зачерпнула воду.
Отчеканил, не сводя глаз с Мирового Змея:
— Хочу, чтобы ты знал. Если она умрет… тогда я сам найду короля Готфрида. Того, кому Тор дал зелье с твоим ядом. Попрошу у него это пойло. И выпью его.
Он выпрямился, пинком отправил в воду тело купца, ставшее короче на четверть. Рявкнул, задыхаясь от собственной ярости:
— И
Черная фигура на воде начала молча отодвигаться, не оставляя следа в волнах.
— Рагнарек начнется… — прошипел Харальд, стоя в лодке и не сводя глаз с отца. — Когда моей женщины не станет. Запомни это. Насечку на хвосте сделай, чтобы не забыть.
Он подхватил с днища лодки весла, вбил уключины в гнезда и начал грести.
В Йорингард.
Когда до берега с драккарами осталось не больше двух полетов стрелы, Харальд бросил весла. Потянулся к борту лодки, зачерпнул морской воды, плеснул себе в лицо.
Замер, глядя на Йорингард.
Он стоит на лезвии меча. Немного яда, натекшего с ядовитых клыков Ермунгарда — и его занесет в одну сторону. Проснется ярость Одина, ненавидящего Мирового Змея. И он, Харальд, станет существом с тремя головами. Весь засияет серебром, поднимется в небо, которое отравит…
Но немного крови Мирового Змея, добавленной ему в кровь — и его занесет уже в другую сторону. Дар Одина, живущий в нем, заснет, а сам он станет похож на Ермунгарда.
Как спокойно ему жилось, пока не миновала его тридцать первая зима.
Лицо Харальда перекосилось в кривой усмешке. Похоже, он просто созрел для линьки. Как змея, которой пришло время расставаться со старой шкурой.
Но были же и другие драконы, мелькнула у него вдруг мысль. Иначе не осталось бы легенд о них — и драконьих голов на кораблях нартвегов. Они были, но мир все еще цел…
Прежде, тяжело припомнил Харальд, боги жили дружно. До тех пор, пока Локи не подстроил смерть Бальдра, сына Одина.
До этого все они обитали в Асгарде, как родичи. Даже Ермунгард жил кода-то там. Выходит, те драконы родились и жили до того, как богов разделила месть и ненависть…
А тем, кто родился потом, Ермунгард оторвал лишние головы и превратил в свое подобие.
Он опять плеснул в лицо морской водой. Соль горчила на губах.
Интересно, почему родитель просто не прикончил его, Харальда? Чтобы Рагнарек уж точно не наступил? На отцовскую любовь ему рассчитывать не приходится.
А человека, ходившего много лет в походы, Мировому Змею убить нетрудно. Нагнать шторм посильней — и все.
Если только его смерть, мелькнула у Харальда мысль, не грозит Ермунгарду чем-то еще. Жаль, что сам Змей не расскажет, что такого произойдет, если сын погибнет. Или все-таки расскажет? Особенно, если
Скажем, король Готфрид, хозяин торгаша.
Но оставалась еще одна тайна — нет, целых две, поправился Харальд. Зачем Мировой Змей зачал сына, если это грозит ему и всему миру Рагнареком?
И почему при виде девчонки, привезенной из славянских земель, он берет верх и над плотью, доставшейся ему от отца, и над даром Одина?
Харальд посидел еще немного, не касаясь весел. Йорингард был виден отсюда как на ладони. Вдоль стен редкой цепью сверкали огни костров. Крохотными муравьями возле них стояли люди.
Его люди. Покачивались у берега драккары — его драккары.
Я хочу, чтобы этот мир жил, остервенело подумал вдруг Харальд. Хочу, чтобы все то, что его наполняет — победы, смерти врагов, тепло моей женщины — продолжалось. И чтобы время от времени стирать с лица брызги, неважно от чего, от пенной волны или после доброго удара. Чтобы у жизни был вкус мягких губ девчонки.
А еще еды и эля на его пиру — не таком, как сегодня, а настоящем, после окончательной победы. Чтобы слышать приветственные крики и хохот своих людей, видеть их преданные взгляды…
Руки сами нащупали рукояти весел. В первый гребок Харальд вложил столько силы, что ясеневые весла жалобно скрипнули, швырнув лодку вперед.
Ярл Турле выдавил кривую улыбку, когда Харальд наконец вернулся в зал. Спросил, едва внук опустился рядом:
— Что там было? Тебя и впрямь пытались убить?
— Нет, — буркнул Харальд. — Мой отец прислал дар к моему сговору. И поскольку это был первый дар отца за всю мою жизнь, я не сразу разобрался, что к чему. Пришлось сплавать и спросить.
Турле замолчал, нахохлившись.
Харальд торопливо поднял свою чашу. Рявкнул, глядя в зал, напряженно молчавший с того момента, как он появился:
— За моих людей. За тех, кто ходил со мной в походы — и еще не раз пойдет.
По лицам поползли улыбки, чаши поднялись в ответ. Харальд, переждав ответные крики, кивнул Свальду. Указал взглядом на стул Сванхильд.
Брат пересел. И тут же спросил:
— Твоя невеста больше не вернется к столу?
— Нет. — Харальд одно мгновенье размышлял — может, спросить брата о том, что его интересовало, наедине?
Но тут же подумал — Свальд все равно разболтает все отцу, а тот доложит деду. Нет смысла прятаться.
Он выждал немного и негромко спросил:
— Кстати, брат… где ты украл ту, что стала теперь моей невестой?
— Под Ладогой. — Свальд горделиво улыбнулся. — Там сейчас правит Рюрик, это было опасно…
— Да ты герой, — проворчал Харальд. — Помню, девка от тебя еще и сбежала. И сестру с собой увела. И как ты с ней справился, ума не приложу…
Улыбка Свальда приувяла.
— Как я помню, от тебя она тоже сбежала, брат.