Невеста для монстра

Роуз Николь

— Ох. Ты не можешь видеть меня сейчас, не так ли? — спрашивает она мягким голосом.

— Нет, — рычу я. — И мне это не нравится.

Далия убирает свою руку с моей, а затем я слышу ее шаги, когда она пересекает комнату. Через несколько секунд мы погружаемся в темноту. Это не то же самое, что истинная тьма. Свет все еще проникает сквозь занавески, но через мгновение мое зрение приспосабливается, и она становится больше, чем просто туманной фигурой в поле темных пятен. Она расплывчата, то появляется, то исчезает из поля зрения, но в какой-то

степени я вижу ее снова.

Я выдыхаю с облегчением.

— Ты что, слепой, Дрейвен?

— Только при свете дня.

— На что это похоже? — спрашивает она. — Я имею в виду, жить во тьме?

— Утомительно.

Я крадусь к ней через спальню, моя нога задевает покрывало, которым накрыт диван, чтобы защитить его от пыли.

— Представь, что ты идешь сквозь туман каждый день своей жизни и видишь только очертания предметов. Это то, что я вижу большую часть времени. Ночью все по-другому. Мои чувства монстра пробуждаются, и я вижу мир так, словно днем.

— Могу я спросить… что случилось? Я имею в виду, я видела фотографии, на которых ты был маленьким мальчиком, — спешит сказать она, ее щеки порозовели. — Тогда ты был другим.

— В городке произошел несчастный случай. Это многое изменило.

Я хмурюсь при этом воспоминании, а затем быстро отмахиваюсь от него, как от комара, жужжащего вокруг моих рогов.

— Это было очень давно. Я не хочу об этом говорить.

— О.

Она громко сглатывает, а затем долго молча смотрит на меня, прежде чем снова улыбнуться. Хотел бы я видеть ее более отчетливо. Я хочу увидеть ее всю, а не эти размытые вспышки, как будто я смотрел на солнце. Мне нравится смотреть на нее.

— Ну, несчастный случай или нет, Дрейвен Вудберн, ты не можешь продолжать шнырять по особняку, преследуя меня повсюду.

— Я тебя не понимаю, — рычу я. — Мы просто идем в одном направлении.

— О, неужели? — она смеется от восторга. — И ты всегда идешь так медленно? В это трудно поверить, учитывая твои большие, сильные ноги.

— Да, — лгу я.

— И часто ты надолго останавливаешься?

— Я отвлекаюсь.

— На то, что ты не можешь видеть.

— Ты дразнишь меня, — рычу я.

— Только немного, — снова смеясь говорит она.

Ей повезло, что мне чертовски нравится этот звук, иначе я бы склонил ее над кроватью, и показал ей, что я думаю о ее поддразнивании прямо сейчас. Вместо этого я беру ее за руку и тяну вперед. Она падает мне на грудь с испуганным криком удивления, заставляя меня удовлетворенно хмыкнуть.

— Разве никто никогда не говорил тебе не искушать зверя, красавица? — рычу я ей на ухо, обвивая хвостом ее талию, чтобы прижать ее к своему телу.

Я прижимаюсь носом к ее горлу, вдыхая ее восхитительный аромат. Мой член ударяется о молнию, требуя освобождения.

— Продолжай дразнить меня, и ты будешь той, кто будет молить о пощаде.

Что-то совершенно порочное побуждает меня прикусить ее ухо зубами.

— Дрейвен, — выдыхает она.

Прежде чем она может потребовать, чтобы я отпустил ее, или отчитать меня за то, что я посмел дотронуться до нее своими грязными руками, я

делаю именно то, что сделал в библиотеке. Я отступаю.

— Нет, нет, нет, — рычу я, рассекая рукой воздух. — Это все еще не то. Ее волосы должны быть цвета полированной меди, а кожа фарфоровой.

Даже это не совсем правильно, но я не знаю, чего мне не хватает. Мне нужно увидеть ее снова — по-настоящему увидеть — чтобы сделать все правильно.

Я давно смирился со своими ограничениями. Они были частью моей жизни в течение двадцати лет. Но после встречи с Далией они начали раздражать так, как никогда раньше. Мне до боли хочется прочувствовать каждое выражение ее лица, исследовать каждый оттенок эмоций в ее глазах. От чего она краснеет? От чего она хмурится?

Мне нужно увидеть ее в настоящей темноте, когда я лучше всего вижу. Но просить ее, чтобы она присоединилась ко мне, когда я ночью брожу кажется… неуместным. Почему такая красавица, как она, должна находиться во тьме, когда она заслуживает того, чтобы жить при свете?

«Бах!»

— Джекилл, отошли мои заметки обратно в художественный отдел. Скажи им, чтобы они подумали о самой красивой женщине, которую они когда-либо видели, а затем нарисовали кого-то еще красивее, — рычу я в отчаянии. — С блестящими волосами цвета меди, фарфоровой кожей и такими голубыми глазами, что в них можно утонуть. В ней должны быть самые лучшие стороны человечества. И у нее должны быть изгибы. Мы здесь не следуем голливудским стандартам.

— Понял, сэр, - монотонно отвечает мой виртуальный помощник — программа искусственного интеллекта, которую я написал много лет назад.

Он — мои глаза, когда мои не видят, помогает мне оживить. Большинство сказали бы, что частично слепому человеку — или монстру — нечего делать в бизнесе видеоигр. Но я ничто иное, как само упрямство.

— Должен ли я добавить что-нибудь еще?

На мгновение я колеблюсь.

— Да. Она должна быть кем-то, ради кого герой в этой игре рискнет всем.

— Расшифровано, сэр.

Я плюхаюсь в свое кресло, ворча себе под нос. Мои записи не помогут. Они недостаточно подробны. Но опять же, я тоже не могу точно вырвать ее из реальности и включить в свою игру, не так ли? Есть формы, которые нужно подписать, контракты, которые нужно заполнить, и куча бумажной волокиты, связанной с принятием подобного решения. Но она — это то, чего не хватало в этой проклятой игре.

Мы уже несколько месяцев пытаемся разобраться с сюжетом. Я сколотил состояние, разрабатывая видеоигры, в которых монстры изображаются героями, но эта… ну, эта не принесла мне ничего, кроме неприятностей. Все казалось неподходящим. После того, как на днях я поговорил с Далией, я наконец-то понял каким должен быть сюжет игры. Она — это история, или, во всяком случае, такая женщина, как она. Красавица, оказавшаяся между двумя мирами, способная их объединить.